Ольга чувствовала себя некомфортно из-за, что к ней заявились ТАКИЕ гости. Внешне она не грубила, не показывала недовольства… почти… Но я-то знал ее получше, чем старик, поэтому улавливал внутреннее напряжение.
Барсуков… Он ведь при желании много проблем доставить может. Уволить их с работы, например. А то и вовсе подослать своих охранников. Оба варианта крайность, конечно. Но и забывать про них не стоит. Еще и ребенок… Ольга наверняка нервничала из-за того, что его одного оставить пришлось. Еще переживала, как бы гости чего лишнего не увидели. Светящихся рук или других проявлений одаренности. Поэтому я с ним и сидел. Не только чтобы за Киром присмотреть, но и чтобы гостей наверх не пустить в случае чего.
Так вот… Разговор проходил в формате вежливости, замешанной с внутренним напряжением и раздражением. Старик вел себя демонстративно мирно. Уж не знаю, сам он по себе такой или то, что я здесь, сыграло роль. А может, и вовсе причина в другом. Глупо наезжать на ту, от которой хочешь получить специфическую услугу.
В итоге они договорились. У меня сложилось впечатление, что старик не в себе. Старость, маразм, упрямство… Он поделился мыслями о том, что хочет прожить подольше, потому что его внуку всего шесть лет. Надо протянуть, чтобы воспитать его достойным человеком. Никого больше у старика не было. Родители внука, то есть его сын и невестка, погибли в ходе войны.
История трагичная и грустная. Если бы не высокомерный помощник и хмурые охранники с оружием, которые окружили дом, старик бы вызвал у меня гораздо больше сострадания.
Первые полчаса они болтали, а следующие полтора часа Ольга лечила Барсукова.
– Я сделала все, что могла.
– Спасибо, доченька, – поблагодарил старец. – Не думала перебраться в город? Я бы хорошо тебя устроил.
– Мне и здесь хорошо, – отрезала она.
– Жаль, жаль, в моем возрасте в такую даль мотаться сложно. А что с ребенком твоим? Сына родила? Это всегда хорошее дело. Дар проявился у него уже?
Я стоял возле открытой двери. За Киром особо следить не надо было, он дрых в кроватке. От вопроса, заданного стариком, сквозило чем-то неприятным.
– Нет. В отца пошел. Обычный родился, – соврала Ольга.
– Жаль… Одаренному всяко проще устроиться. Ты береги себя, дочка. Через сколько мне заехать?
– Я сделала все, что могла, – повторила упрямо Ольга.
– Это сейчас. А позже, может, еще сделаешь. Я приеду через неделю.
На этом разговор кончился. Старик и его люди покинули дом. Я проследил, чтобы они уехали, а потом вернулся к Ольге, которая качала проснувшегося сына.
– Ты в порядке? – спросил я.
– Конечно. Что мне будет-то?
– Неприятный тип.
– Не то слово. Знаешь, Эдгард, ты словно катализатор. Пока не приехал, тишина была, – пошутила она неловко.
Я видел, что это была не претензия, а именно попытка скинуть напряжение. Хотелось спросить, хочет ли она, чтобы я разобрался с Барсуковым,
