было в ее жизни женского счастья, не было вовсе, вот хоть ты тресни! Наверное, поэтому она и потрескалась – не обожженная любовью и страстью кривобокая фигурка из глины, может, точно такой же, из которой когда-то был слеплен Адам, да что толку? Пошла морщинами, рассохлась, заскрипела – даже голос стал таким, что впору спутать: она это говорит, или не смазанные дверные петли визжат?
– Про петли-то не забудь!
Морщинистый палец настойчиво потыкался в пустую графу журнала.
Аленушка очнулась от своих мыслей.
– Запиши на завтра плотника вызвать, пусть сделает хоть что-нибудь, дармоед, а то только и знает, как у девок в процедурном спирт выклянчивать, а в седьмой двухместной двери шкафа скрипят, как трубы Страшного Суда! Нынче дамочка курточку с вешалки снимала – такой был скрежет, что в оперблоке пациенты под наркозом просыпались! Эй, о чем замечталась-то? Не спи на работе!
Медсестрица Аленушка поспешно выдернула из-под подбородка кулачок с зажатым в нем карандашиком и зачеркала в журнале, записывая замечания и пожелания закончившей дневную смену дежурной. Все равно ведь не отцепится, грымза старая, пока все ее ЦУ не зафиксируешь! Понятно, почему у нее женского счастья нет и не было никогда: какой мужик захочет жить с зубастой пилой?! Не зря ее пациенты за глаза называют не по имени-отчеству, а только кличкой: Крыса Лариса!
– Так, плотника вызвать записала? Еще пиши: Евлагин из восьмой бегал курить. Сказал, что идет к банкомату на первый этаж, а сам смолил на лестнице – меня не обманешь, я табачище за километр чую.
Аленушка вздохнула, приподняла карандаш:
– Лариса Петровна, зачем это записывать? У нас же не концлагерь, у нас стационар повышенной комфортности! Подумаешь, покурил человек! Большая беда!
– Ты, Трофимова, кто – адвокат или медик? – Крыса Лариса шумно фыркнула. – Или ты не знаешь, что у курильщиков послеоперационная реабилитация проходит с осложнениями, и именно поэтому, а не потому, что у нас тут концлагерь, пациентов настоятельно просят отказаться от курения как минимум за неделю до операции! А Евлагину этому сто лет в обед, и завтра на стол!
Уличенная в непрофессионализме, медсестра Трофимова пристыженно покраснела.
– Так что фиксируй, Евлагина! – не смягчилась Крыса Лариса. – Он, сдается мне, курильщик завзятый, не ровен час – еще и ночью дымом дышать побежит, так ты смотри, не пропусти его!
– Хорошо.
Аленушка снова вздохнула и записала обоснованный донос на Евлагина.
– Так, еще что?
Крыса Лариса шумно поскребла крепким ногтем костлявый подбородок.
– Молодежь из второй и пятой целый день резалась в карты. Так и ходили друг к другу в гости: с утра мальчики к девочкам в пятую, после обеда девочки к мальчикам во вторую. Спиртное вроде не пили, я бы заметила, но пакеты из «Мак-Доналдса» им посыльный привез, и музыку ребятки крутили, как на дискотеке.
– Ну, Лариса Петровна! Это-то тут при чем?! – Аленушка не выдержала и встала
