пассия, – мрачно сказала Ирка. – Она очень дурно влияет на Моржика.
– Тогда мы еще более дурно повлияем на нее! – заявила я, торопясь утешить расстроенную подружку.
– Набьем ей заячью морду? – с надеждой спросила обманутая жена.
– И повыдергаем птичьи перышки! – добавила я.
– Отлично! – Кровожадный энтузиазм вытеснил из голоса Ирки обиду и скорбь. – Значит, я заеду за тобой завтра в половине пятого. Мы сядем Моржику на хвост, проследим за ним, потому что иначе не найдем нужный фонтан, и накроем зайцевидных ласточек прямо на месте преступления против морали и нравственности!
– Завтрашний вечер обещает быть интересным, – без большого восторга пробормотала я, но подруга уже отключилась и моих слов не услышала.
Дверь квартиры, к которой я в процессе разговора удобно привалилась спиной, содрогнулась и затряслась. Думая, что это пришел с работы глава нашего семейства, я посторонилась и открыла дверь, но за ней стоял не Колян, а чокнутая бабка Светлана Михеевна со второго этажа. На ней были байковые пижамные штаны и большая, некрасиво растянутая трикотажная майка, под которой явственно виднелся бюст, конфигуративно вполне соответствующий майке. Когда-то Михеевна была красоткой, но те времена давно прошли, оставив пожилой даме на память о себе неистребимую привычку броско наряжаться. Штаны на Михеевне были ярко-зеленые, майка желтая, а на голове пламенел широкий красный ободок, похожий на кокошник. Он удерживал от эмиграции с полуголого черепа престарелой кокетки последние волосики, выкрашенные в насыщенный бордовый цвет.
Пробегающий мимо Мася при виде красно-желто-зеленой Михеевны остановился и громко, с радостной надеждой спросил:
– Мамочка, уже пришел Новый год?
– Нет еще, – ответила я и вопросительно взглянула на пришедшую вместо Нового года Михеевну.
Она была мало похожа на Деда Мороза и еще меньше – на Снегурочку. Бабка нервно притопывала ногой и похлопывала себя по расплывшемуся бедру пластмассовой мухобойкой.
– Опять грохочете?! – накинулась она на меня. – Я уже предупреждала, будете грохотать – милицию вызову! И грохочут, и грохочут, сволочи! Сколько можно грохотать?
– По закону любой сволочи можно грохотать до одиннадцати часов вечера! – вежливо ответила я, посмотрев на наручные часы. – А сейчас только восемь.
– Так вы еще три часа грохотать будете?! – возмутилась соседка.
– Нет, не будем, – успокоила я ее, не желая скандалить с сумасшедшей. – Мы на сегодня свой норматив по грохоту уже выполнили, идите к себе.
– Мамочка, бабушка идет на елку? – встрял в разговор Масяня.
– О чем говорит этот ребенок? – напряглась Михеевна.
– Не знаю, – я пожала плечами. – Нет, Коля, бабушка не идет на елку.
– А почему она в костюме? – не отставал любознательный ребенок.
– Чем ему не нравится мой костюм? – заволновалась старая модница.
– Красивый костюм! – совершенно искренне похвалил Масяня. –
