должным останусь только я. Давай скорее передадим их в поместье и отправимся за тем, что изначально хотели купить?
Как и во многих городах, в Тяньцзине за большой торговой площадью раскинулся черный рынок, прозванный блошиным. Найти здесь можно было что угодно, если знать, кого спросить и где искать. И той красотой, о которой рассказывали славные тяньцзиньские песни, это место не блистало. Продавая и покупая запретные или редкие вещи и скрывая свою личность, продавцы и покупатели считали, что тот шик и блеск, характерные для Блаженного места, здесь просто неуместны. Каждый, заходя сюда, хотел побыстрее приобрести то, что ему надо, и уйти, пока его лица не заметили.
Все пришедшие прятались под плащами, вооружение же, наоборот, несли в руках. Проходя мимо одной настороженной парочки, Го Бохай преисполнялся возмущением: уж слишком опасно это место. Покупатели настолько пеклись о сокрытии своей личности, что даже лоскутка одеяний из-под длинного плаща не проглядывало. Их тканевые подолы волочились по грязи, а сама дорога, неубранная и нерасчищенная, выглядела хуже помойки, куда с центральной площади Тяньцзинь ежедневно сбрасывали остатки еды. Го Бохай бывал в городе, и не раз, но никогда не думал, что чуть поодаль находится столь неприятное место.
«У Чан, и как часто ты здесь бываешь?»
Улицы блошиного рынка отличались от знакомых ему улиц центра Севера: тут все куда-то спешили, толкая друг друга, а обочины были усеяны бедным людом из соседних районов.
У Чан, заметив толпу из просящих, которые, как всегда, преграждали путь пешеходам, повернул за угол. Вместе с наставником он прошмыгнул через узкий проход между домами, однако только сейчас обратил внимание на потускневшее лицо идущего рядом.
– Учитель… прошу, не злитесь, – встревоженно заговорил он. – Этот ученик заранее не подумал. Все же не стоило вести вас сюда…
– У Чан… – Го Бохай хотел было что-то сказать, вот только пробившийся затхлый запах остановил его.
– Все же это была плохая идея… Давайте вернемся! – У Чан потянул наставника обратно, но тот не поддался.
Размеренно вдыхая ароматы лаванды и льна, исходящие от рукава, и найдя в себе силы, Го Бохай промолвил:
– У Чан, давай купим ту… – еще один вдох, – ту книгу и уйдем, хорошо?
Не зная, как быть, и продолжая сомневаться в правильности своего поступка, У Чан отпустил руку наставника и молча как можно быстрее пошел в сторону прилавка. С каждым шагом косые взгляды все больше приковывались к молодому господину и заставляли его чувствовать себя неловко. Когда он приходил сюда раньше, такое чувство его не посещало. Что же изменилось за последний месяц его наказания? Продвигаясь вперед и чувствуя, как глаза каждого встречного оценивают его, словно кусок мяса, он не выдержал и выругался про себя.
Терпеть их наглость больше не было сил. Словно удар молота о наковальню, нога У Чана топнула о землю, и он резко повернулся к толпе,
