автомата доносились звуки музыки. Прислушавшись, я узнал моего, теперь уже тезку, Фрэнка Синатру. Даже такой далёкий от музыки человек как я, сразу узнал его чарующий баритон.
И публика в зале ожидания для белых была соответствующая. Респектабельные мужчины в строгих костюмах и шляпах, и дамы в, присущих этой эпохе, очень женственных платьях. Ножки местных модниц я, конечно, тоже из виду не упустил. И даже чуть было не увязался за стройной парочкой, позабыв об Атланте.
Но тут громкая связь вернула меня в реальность. Пассажиров пригласили на посадку.
– Стив, сколько нам еще до Атланты? – спросил я водителя, поднявшись в автобус. Его имя я прочитал на бейджике, прикрепленном к ослепительно белой, как будто даже накрахмаленной, рубашке с коротким рукавом. Было видно, что она свежая, наверняка надел новую пока автобус стоял в Джексонвилле.
– Всего восемь часов парень. У тебя есть куча времени, – сказал водила и многозначительно стрельнул глазами на кресло рядом с моим.
Я тут же повернулся. У меня появилась соседка – очень аппетитная барышня, с такой точно будет не скучно.
– Привет. Я Фрэнк, буду твоим соседом до Атланты, – улыбаясь, сообщил я ей, когда подошёл к своему креслу.
– О, привет! А я Мелани. Приятно познакомится!
– Ты одна?
– Да, мой жених попал там в больницу, родители укатили на всю неделю в Новый Орлеан, да еще и машина сломалась. Вот и приходится трястись в этом клоповнике, – произнеся это, девушка резко замолчала, как будто поняв что ляпнула лишнего. Я ведь тоже в этом «клоповнике» еду.
– Да, просто череда неприятностей. Надеюсь, с твоим женихом всё в порядке? – проявил я вежливость.
– Говорят, у него аппендицит, – сообщив это, Мелани замолкла, смотря мне через плечо, а её хорошенькое личико исказила недовольная гримаса. Повернувшись в сторону прохода, я увидел причину недовольства девушки.
Мимо прошло целое семейство и заняло места для чёрных и цветных. Четверо детей во главе с мамой, которая разительно отличалась от того, что я привык видеть в будущем.
В двадцать первом веке это почти наверняка была бы огромная, одетая в нарочито яркие безвкусные шмотки с крупной бижутерией, баба. Едва сев в автобус, негритянка наверняка позвонила бы своей подруге или хахалю и, хохоча на весь салон, проболтала бы полдороги, ничуть не пытаясь понизить свой громкий, визгливый голос, лишь изредка обращая внимание на детей.
Здесь же всё было по-другому. Скромно одетая, худая женщина усадила детей, достала из видавшей виды сумочки библию и погрузилась в чтение, при этом не забывая следить за своими детьми.
– Ещё и эти, – сморщила носик Мелани.
– Что поделать? – поддержал я ее из, мимикрируя под эпоху, а которую угодил.
Стив уже собирался трогаться, как в дверь громко и настойчиво постучали. Я не видел, что происходит на другой стороне автобуса, поэтому для меня стало неприятным сюрпризом появление
