раздался голос только что вошедшей Виктории. Она сняла повязку с раны и пристально осмотрела её. Большим и указательным пальцем слегка надавила на рану и выдавила серую слизь. – Уже лучше, намного лучше, – растирая слизь между подушечками пальцев, довольно сказала тётка.
– А у тебя не светится, – заметила Рита.
– Что не светится? – не понимая, переспросила Вика.
Рита показала, что происходит, когда она касается кошки, но Виктория назвала это обычным явлением.
– Наверное, у тебя сильная энергетика, дорогая племянница, – отшутилась она. По глазам Рита поняла, что тётка удивилась, но, чтобы избежать объяснений, решила увильнуть.
– Что это? – указывая на сочившуюся слизь, поинтересовалась Марго.
– Не думаю, что я – тот человек, который должен тебе что-то объяснять. Это прерогатива моей сестры, – отмахнулась Виктория.
Марго прикоснулась к месту укуса, и ладонь обожгло, а кошка взвизгнула. Отдёрнув руку, Рита попятилась. Тётка прижала кошку к себе и что-то зашептала под нос.
Это тихое пение успокаивало хвостатое создание, и к тому времени, как Виктория замолчала, она снова тихо замурчала.
– Не приближайся к ней, пока не поправится, понятно? – грозно прошипела Виктория. – Я тебе запрещаю, Рита! Ты можешь сделать только хуже, я знаю, что делаю. Доверься мне.
Маргарита неестественно рассмеялась. Вике стало не по себе от этого искажённого оскала. То, что сказала тётя, ничего не вызвало у Марго, кроме смеха.
– Как вы можете просить меня доверится вам, когда моё доверие вы утратили?! – глядя прямо в лицо тёти, усмехнулась Марго, да так, что у той пробежали мурашки.
Девушке не было стыдно. Наоборот, она сказала то, что хотела высказать утром матери. Она ждала, что тётка умело парирует выпад, но та просто отступила. Это был первый случай, когда Виктория ничего не сказала в ответ. Между ними всегда происходили словесные дрязги, и всегда они заканчивались ничьей. В этот раз победа принадлежала Рите.
Когда она спустилась, на кухне никого не было. На столе ждал горячий омлет и стакан апельсинового сока. Впервые Рита завтракала одна в полной тишине. Родители избегали её, и каждый понимал, с чем это связано. Так не могло продолжатся вечно, но пока мама и папа оттягивали приближающуюся неизбежность разговора.
* * *
Уже четыре дня в доме царило молчание. Рита могла обмолвиться парой слов с родственниками лишь утром или же когда к ней обращались. Жёсткого бойкота она не объявляла, но и вести себя как ни в чём не бывало не могла.
Родители при любом случае уезжали из дома до вечера, а тётка то и дело появлялась невесть откуда. Бо́льшую часть времени она проводила с кошкой. Иногда с чердака доносились дикие визжания, которые пугали Маргариту.
Близился день её семнадцатилетия, но даже это событие не радовало. Она любила свои дни рождения, родители всегда устраивали пикник
