превращается в тирана с помощью злых советников, отвергая и убивая всех, кто склонял его к разуму и добродетели.
Высокая нравственность, мудрость, милосердие, воинская доблесть, гражданская честь не нуждаются в пьедесталах. Обладатели этих качеств в чести у любого нормального общества. Другое дело злодеи, способные выдвинуться лишь в обстановке беззакония. Они вынуждены создавать свою среду с извращенной моралью и с собственными бесчеловечными «законами».
Тирания является наилучшим условием процветания «опричнины», изъятой из нормальных человеческих отношений, и наиболее эффективным государственным устройством для борьбы этой злодейской банды с неизбежно отторгающим её гражданским обществом. Чем более развито общество – тем более зверский террор необходим для подчинения его тирану.
В процессе превращения всего лишь «неправедного» царя в «сына Сатаны», апокалиптического «зверя», Грозному пришлось «рассечь жилы» самой «человеческой природе». «Ведь люди, – писал Курбский в “Истории о великом князе Московском”, – в отличие от животных, не принуждаются естеством (природой) и чувством, но управляются разумом и советом».
Царь, хоть и почтен царством, а не получил от Бога какого-либо дарования, должен искать доброго и полезного совета не только у советников, но и у всеродных человек (людей из разных сословий. – Авт.), потому что дар духа дается не по богатству внешнему и не по силе царства, но по правоте душевной, ибо не зрит Бог на могущество и гордость – но на правоту сердечную, и даёт дары, сколько кто вместит по доброй воле.
Представитель древней аристократии, Курбский занял достойное его рода место в Речи Посполитой, но не принял идеалов шляхетской республики. Для России князь Андрей Михайлович продолжал считать идеальным государственным устройством сословно-представительную монархию, сформировавшуюся в общих чертах ко времени падения Избранной рады. Именно с её устоями воевали кромешники Ивана Грозного, утверждая в залитой кровью стране самодержавие.
Людям ограниченным и малознающим вольно́ упрекать князя Курбского за «отсталость» его взглядов по сравнению с «цивилизованным миром», с «Европой» – не уточняя, какой именно (Россия целиком находилась тогда в пределах Европы, составляя немалую её часть).
Действительно, князь не признавал не только демократию, но и аристократическую республику, и отнюдь не писал о превосходстве власти законов над властью личности (исключая, конечно, безусловное верховенство «божественных», нравственных законов). Но ведь и знаменитая Великая хартия вольностей была вырвана у короля Иоанна Безземельного натуральными баронами, подобными князю Курбскому (1215). Великое изобилие этих «вольностей» (для магнатов, шляхты и церкви) в Речи Посполитой было чревато постоянными кризисами власти, к середине XVII века привело к крайнему ослаблению страны, а затем и к гибели государства, «поделенного» более сильными соседями в XVIII веке.
Во времена Курбского
