прищелкивает.
– Ладно, проводи его до места и можешь быть свободен…
Войдя в вестибюль гостиницы, Рудерман бросил взгляд на стойку портье и с неудовольствием увидел, что Ахмед занят с одним из постояльцев. Поймав взгляд Феликса, портье одарил его белозубой улыбкой, явно призывая подойти, но Рудерман прошел к лифту, решив позвонить Ахмеду из номера. Опять же это позволит сэкономить время, а то турок весьма охоч до праздной болтовни и выяснения несущественных подробностей. И никто не узнает, зачем позвонили, хотя за это как раз никак нельзя ручаться.
Открыв ключом замок, Феликс распахнул дверь номера и подозрительно принюхался – работал ли кондиционер? Если нет, придется спуститься к портье и решить с ним все вопросы сразу, поскольку заниматься любовью в духоте все равно, что прыгать со скакалкой в парилке – не с его весом и сердцем устраивать подобные развлечения.
Кондиционер работал. Довольный Рудерман захлопнул дверь, прошел в номер и бросил ключи на стол. Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула и подвинул к себе телефонный аппарат: Феликс не любил надолго откладывать реализацию принятых решений.
Набирая номер портье, он, словно по наитию, поднял глаза и поглядел в висевшее прямо перед ним зеркало. В нем мелькнула странная, какая-то ломаная тень, и Рудерман, еще не успев испугаться, хотел обернуться и поглядеть: что же это. Вечно у турок творятся разные безобразия! Но тут его шею словно обожгло сначала ледяным холодом, а затем резко сдавило нестерпимой болью.
Феликс захрипел, бросил трубку и попытался схватиться за горло, но пальцы лишь беспомощно скользнули по тонкой стальной удавке. Теряя сознание, толстяк медленно осел на колени, захрипел, конвульсивно дернулся и повалился на бок. Все было кончено.
Через пару секунд тихонько скрипнула дверь номера, и тень, которой так и не успел испугаться Рудерман, неслышно выскользнула в коридор…
– Ты должен обеспечить работу с Азимовым, – голос Голяницкого недовольно скрипел как несмазанная телега и Франк, поморщившись, чуть отстранил от уха телефонную трубку.
В конце концов он сам прекрасно знал, что нечего его постоянно тыкать носом, как щенка в дерьмо, напоминая, что он успел, а чего не успел. А если не все от него зависело? Если приходилось иметь дело с тяжелыми в общении людьми, которые во что бы то ни стало хотели соблюсти собственную выгоду? Попробуй-ка вести переговоры не с европейцами, а с хитрозадыми азиатами: они постоянно тебе улыбались, а что у них на самом деле на уме, знал только один их Аллах! Вместо того чтобы недовольно скрипеть, лучше бы сам Голяницкий пообщался с такими экземплярами!
– Я обеспечиваю, – буркнул Макс.
– Значит, этого недостаточно, если еще ни до чего не сумели договориться!
– Обеспечиваю, как могу, – Франк почувствовал: сейчас он заведется и наговорит Голяницкому целый короб грубостей. Но делать этого никак нельзя, и он заставил себя сдержаться. Ничего, все кончается не завтра и, надо
