с его горем!
– Дома он! – Лис остановился, пропуская Лешего вперёд.
Шаман сидел на пороге избы и курил длинную трубку. В завитках дыма угадывались танцующие человекоподобные фигуры со звериными головами.
– Зачем пришёл? – буркнул Шаман, не вынимая трубку изо рта.
– Вот, помочь надо. – Леший опустил перед ним тело хули-цзин и аккуратно положил рядом голову.
– Зачем помогать? Сам сдохнет.
– Оживить надо, – терпеливо пояснил Леший.
– Нечем, – ответил, как отрезал, Шаман. – Живница закончилась. Надо в тундру ехать, новую копать. А без жены не поеду. Найдёшь мне жену?
– Да нет у нас времени тебе жену искать! – взвыл Рыжун. – А без живницы никак?
Шаман презрительно скривился и выдохнул ему в морду вонючий дым. Лис расчихался до слёз. Жалобно поскуливая, принялся чесаться, разбрасывая клочья шерсти.
«Совсем расхворался малой, – подумал Леший. – Вот ведь, пришла беда, откуда не ждали! И что теперь с оборотнем делать? Добить, чтобы не мучился? Да и с Шаманом неладно выходит. Какой-никакой, в всё же целитель. Ежели устроит забастовку, кто станет лечить таёжный народ?»
Живница считалась универсальным средством – что перелом срастить, что рану залечить. Но в лесах эта редкая травка не росла, предпочитала тундру и давалась в руки только шаманам.
– А если, – Рыжун перестал чесаться и подёргал Лешего за подол, – косточкой полечить? Она ведь волшебная!
– И что ты предлагаешь? Под язык положить?
– А хоть бы и так!
Леший покачал головой, но достал сливовую косточку и сунул в пасть хули-цзин. Мутные глаза Бай Хуана прояснились, но голова на место не приросла. Шаман ехидно ухмыльнулся.
– В шею засунь! – потребовал Рыжун. – Дай мне, я сам.
Косточка, извлечённая из пасти, заметно уменьшилась. Леший мысленно попрощался с мечтой вырастить новое деревце. Рыжун ведь не угомонится, пока вся косточка не истратится.
Шаман отложил трубку. Привстал, наблюдая за суетящимся лисом.
– Оживает! – взвизгнул Рыжун.
Шея хули-цзин медленно срасталась. «Хоть бы он подавился этой косточкой!» – подумал Леший. У него крепло предчувствие, что с этим оборотнем они ещё хлебнут лиха.
Бай Хуан рывком сел, закашлялся, хватаясь за горло.
– Пить…
Рыжун кинулся по тропинке в заросли ивняка, притащил в зубах деревянный ковшик с водой. Шаман зло сплюнул. От своего родника он зверьё гонял.
– Не поделиться водой со страждущим – грех, – наставительно сказал Леший, устыдившийся собственных мыслей, и склонился над хули-цзин. – Как ты, болезный? Полегчало?
Бай Хуан выпил воду и осторожно повертел головой.
– Благодарю, достопочтенный Хранитель. Жизнь вернулась в моё тело.
– А кто это был? – сунулся к нему
