белый флаг. Ухаживал Степан красиво: дарил цветы, которые привозил после рейсов в город, встречал и провожал с работы и на работу (как ему Фомин спускал с рук прогулы?), на почте отремонтировал двери и перегородку, сколотил новый стенд. Местные мужики, наученные горьким опытом, делали ставки, когда Тонька запульнет ухажера куда подальше, но та не спешила радовать общественность. Эксперты сарафанного радио поголовно сходились во мнении, что начальнице почтамта надо срочно подыскивать новую работницу, ибо нонешняя не сегодня-завтра помашет Таежному голубым платочком. Весна приближалась, любовная лихорадка набирала обороты. Уж кого-кого, а Степу встретить у порога Вадим ожидал меньше всего.
– Привет, Степан.
– Привет… – Загоруйко уперся взглядом в подтаявший сугроб у завалинки, покраснев, как маковый цвет. Как все запущено-то…
– Я это… – промямлил Степан.
– Степа, ты рожай быстрее, не тяни резину.
– Ну, это… лучше в доме…
– Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял. – Вадим пригласил краснеющего мужика в дом, на всякий случай оценивая состояние его ауры и цветовую гамму органов. На первый взгляд все было в порядке, гость просто светился богатырским здоровьем. – Слушаю, Степан Борисович.
Загоруйко сорвал с головы шапку, принявшись переминать ее в громадных кулачищах, как застоявшееся тесто:
– Я это… – завелась волынка по второму кругу, – Вадим Михайлович, с девками… бабами у меня… того…
– Только не говорите мне, что ни разу еще не «того», – усмехнулся Вадим.
– Да нет, того, но у меня не того… не стоит, вот…
– Интересные пироги… а как же вы с Антониной?
– Ну-у, мы еще… она такая… ну-у… – Лицо Степана стало настолько пунцовым, что переспелые помидоры скисли бы от зависти.
– Ладно, – Вадим еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться в голос. Похоже, у Степы был сдвиг в мозгах, и проблемы прятались в психологическом буреломе, в остальном здоровья у него было, хоть отбавляй, – помогу я вашему горю или счастью, тут как посмотреть. Железные деньги есть с собой?
– Есть, – Степан пошарил в кармане штанов, выудив оттуда три металлических десятирублевки. – Вот, больше нету; я сбегаю принесу еще, если надо.
– Стой. Куда собрался? Трех десяток хватит.
Вадим забрал у него монеты и демонстративно пошептал над каждой, после чего протянул их хозяину:
– Держи, я тут заговор сделал на мужскую силу, сошьешь в трусах кармашки, в них будешь вкладывать монеты. Трех дней хватит за глаза, чтобы все наладилось. Одна десятирублевка на один день; смотри, не переборщи, Казанова.
– Спасибо. – Загоруйко смотрел на блестящие дензнаки, как на величайшее сокровище. Да-а-а, припекло мужика: ни отпечь, ни пережарить. – До свидания.
Прошла неделя, Вадим
