человеческими эмоциями.
Янковская, кажется, была единственной гостьей, которую Гренер вышел проводить в переднюю.
Она и отвезла меня домой.
Мы поднялись в мою квартиру. Марты не было видно, должно быть, она спала. Когда я заглянул в спальню, Янковская сидела на моей кровати. У нее был какой-то понурый вид, точно она ожидала побоев.
– Хотите, я останусь у вас? – спросила она. – Вы можете стать преемником Блейка во всех отношениях.
Я покачал головой.
– Вы волевой человек, – насмешливо сказала Янковская. – Вы даже начинаете мне нравиться.
– Я вас не совсем понимаю, – сказал я. – Вероятно, вас связывало с Блейком какое-то чувство, как же вы можете искать близости с человеком, товарищи которого убили вашего любовника?
– Каких товарищей имеете вы в виду? – спросила она меня таким глухим голосом, точно разговаривала со мной откуда-то очень издалека.
– Я имею в виду советскую разведку, – сказал я. – Ведь вы говорили, что Блейка убила советская разведка?
– Ах, да при чем тут советская разведка! – устало произнесла Янковская. – Уж если на то пошло, Блейка убила я сама.
Глава V
На собственной могиле
Пусть не посетуют на меня за то, что я почти ничего не говорю о тех грозных событиях, которые потрясали тогда весь мир. Я хочу описать всего лишь один эпизод в цепи многих событий того времени, описать так, как он сохранился в моей памяти.
Проводив Янковскую после того, как она призналась мне в убийстве Блейка, я долго раздумывал о причинах, побудивших ее убить своего любовника. Почему она его застрелила? Десятки раз я задавал себе этот вопрос, каждый раз отвечая на него по-другому.
Ревность? Ревность такой женщины, как Янковская, была бы, несомненно, жестоким и опасным чувством. Но я не допускал мысли, что кто-нибудь способен возбудить ее ревность, для этого она была слишком холодна и расчетлива.
Возмездие? Кому и за что? Янковская была слишком беспринципна, чтобы карать за измену каким-либо принципам, и достаточно цинична, чтобы не изображать Немезиду.
Расчет? Но какой ей был расчет убивать Блейка, если даже пришлось прибегнуть к моей помощи, чтобы создать иллюзию того, что он жив?
Я создавал гипотезу за гипотезой и столь же решительно их отвергал.
Наступило утро. Еще одно невыносимое для меня утро. Вынужденное безделье, тягостное ожидание. Надо представить себе человека в моем положении, чтобы понять, как сложно оно было!
Я очутился в тылу врага. Придя в себя после болезни, вызванной опасным и тяжелым ранением, я вынужден был играть роль английского разведчика, навязанную мне особой, которая одновременно являлась и моим убийцей, и спасителем. Эта особа выдавала меня за убитого ею резидента английской разведки, и немцы поэтому
