У него каждая картина – часть мира, который расположен по ту сторону холста. По сути, когда он пишет картину, то создаёт целый кусок этого мира. Горы, леса, города, море, озёра, реки – что угодно. И там, внутри, они плавно переходят друг в друга.
Порохов некоторое время пытался осознать, что ему говорят правду, потом медленно кивнул:
– А если он внутри того мира рисует картину? То… Будет проход ещё глубже?
– Нет, он просто выносит картину в этот мир, и тогда у него там появляется то, что написано.
– А он сам там живёт? И…
– И там он может всё, что угодно. Он бог того мира, пожалуй, это лучшее определение.
– Но ведь его картину можно уничтожить? Это его не убьёт? Если картину разрезать?
– Тогда появится очень злой Художник и убьёт вредителя. Он не привязан к мирам внутри, может их покинуть в любой момент, но чувствует все свои картины, – Ларнис хмыкнул, встал, наливая в чайник воды и включая его. – Кофе, чай?
– Да я минералки выпью, – Андрей закончил свою порцию и посмотрел в чат. – Леона не в городе, Каин пока занят, Игорь и Маргарита готовы поехать с нами в морг… – он помолчал. – Надеюсь, что после этого я всё-таки доберусь и сам увижу Художника и его миры. А то пока слабо верится в реальность подобного.
Ларнис переливчато рассмеялся, и Андрей не сдержал улыбки: Сирена умел заразить своими эмоциями.
Смотреть из тёплого уютного кафе на морозную, серую, заснеженную улицу Лазарю нравилось всегда. И он всегда старался выбрать место у окна, заказывал еду и много чая (фрукты, травы, обжигающая пряная смесь) и неторопливо ел.
Он знал, что хостес в кафе предлагают места у окон кому-нибудь презентабельному, и это его радовало: он всегда получал желаемое. Высокий рост, хорошая фигура, длинные тёмные волосы, забранные в хвост, ухоженное гладко выбритое лицо и тёмные глаза – его принимали за бизнесмена и с удовольствием приглашали сесть ближе к окну. Побыть «витриной».
Лазарь рассматривал прохожих: вечерний час пик, все торопятся, успевают, бегут. Уставшие и не очень люди, как вспышки радости и молодости – студенты, готовящиеся в эту пятницу как следует оторваться, курьеры, снующие то тут, то там. Огромный, живой, бурлящий делами город. Лазарь ни капли не жалел, что добрался до него.
Телефон молчал. Мужчина ждал звонка и не мог понять, почему Лиза до сих пор не вышла на связь.
Лиза. Лизонька.
Каштановые волосы, неуверенность в себе, откровенная любовь к айдолам (Лазарь бывал в Корее, видел этих несчастных заложников фанатов и даже сошёлся кое с кем лично, ненадолго), восторг от Лазаря…
Лиза, которая не звонит.
Лазарь покрутил в руках телефон, сделал глоток «Рубинового наследия», сам выбрал нужный контакт из списка и нажал на прозвон.
На том конце ответили, но вместо голоса Лизы оказался чей-то чужой, мужской, незнакомый.
– Да?
– Лиза? – мужчина прекрасно
