Все устало расходились по своим норам и нишам в скале. В этот раз невольнику никто не удосужился принести еды.
Пытаясь извернуться хоть как-то поудобнее, Вохитика ободрал вдобавок кожу на локтях. Все, что было ниже колен, ужасно саднило. Стараясь отвлечься на зрелище через затворку, он щурился, подсчитывая зажегшиеся искорки на ночном небе. Тех было немерено. Его взгляд случайно нащупал неподвижную фигурку, миниатюрно возвышавшуюся на хребте. Светлые, как кукуруза, волосы. Ил-Резона, Высвобождающий Отца.
Гений и изобретатель, благодаря которому стало возможным воздвигнуть карьер, сейчас неотрывно глядел куда-то вдаль – в сторону, куда еще недавно садилось солнце.
«Не похоже, что он подсчитывает искры на небе. Он смотрит куда-то вниз, за границу. Может, пытается изобрести, как вырваться нам из этого каньона? – предположил Вохитика. – Думает, как одолеть людоедов, бродящих у рва?.. Он выдумал такие немыслимые конструкции, а лучше так никому до сих пор и не стало…»
– Лучше становится Отцу, если верить словам Говорящего с Ним…
«Пора бы уже и о нас подумать, его сыновьях, – сердито подумал мальчик, и снова попытался перевернуться. – Клятая плоть, сколько же мне еще здесь торчать?..»
– А так ли уж ты хочешь на волю? Подумай хорошенько, что тебя ждет… Возможно, по сравнению с тем, что тебя ждет, это место покажется сущим удовольствием… Так что наслаждайся, пока можешь…
А что его ждало? Братия пудлинговщиков, которыми его запугивали все, кто только мог, включая его самого – одергивающего себя всякий раз, когда начинало пахнуть жареным. Ну вот и доосторожничался!.. Что же скажет его отец, когда узнает?.. Как эту новость переживет его бедная мать…
– Тобой пытались растопить печь? – раздался знакомый голос снаружи. Вохитика извернулся, чтобы увидеть говорящего, и обомлел. Напротив сыродутного горна возвышался Поганьюн.
– Я… я не отвечал за… Они меня… Э-э… – растерялся Вохитика, испытывая по своему обыкновению оторопь и беспомощность при виде этого человека. Зачем он проделал такой длинный путь на ночь глядя? Чтобы наведаться к нему ради новых издевок? – Меня обвиняют в убийстве Посланников… А ты почему здесь?
Поганьюн неторопливо осмотрелся и со свистом втянул в себя посвежевший от тишины воздух. Опустившись на корточки, чтобы сравнять уровень их лиц, он вперился в него немигающими глазами. Те не были теплыми и наигранно дружелюбными, как раньше. Но и жестокость, как в мгновения его издевательств над Вохитикой, они тоже сейчас не источали.
– Эх, Вохитика… – вдруг исторг он. – Нельзя же быть таким…
Он обратился к тебе по имени? Это что-то новенькое…
– Каким? – пролепетал подросток.
– Неприспособленным… Как же ты дожил до своих рубежей? Кто тебя воспитывал?
– Мой отец – резчик по…
– Да знаю я,
