не ответил, продолжая мрачно пронзать немигающим взглядом.
– Ты точно знаешь, – добавила медленно, чуть задумчиво сощурившись.
Думала, не ответит и теперь, но Аданарн Кейнер хрипло спросил:
– Есть предположения?
В игры играть будем?
На самом деле, одно было. И, наверно, не следовало дерзить ещё больше, но я помялась и всё же ответила:
– Ты.
Безрадостный хмык вырвался из его мощной груди, по губам скользнула горькая усмешка, глаза… глаза дракон отвёл, а через мгновение и вовсе отвернулся к окну.
– Иди, – разрешил тихо, не глядя на меня.
Я не пошевелилась, ожидая от него несколько иной реакции.
– Пожалуйста, иди! – очень-очень вежливо прорычало чудовище сквозь зубы.
Значит, подробностей произошедшего мне не расскажут. Жаль.
С другой стороны, его реакции хватило, чтобы понять: памяти я лишилась по его вине. Он этого и не отрицал, однако… я никак не ожидала этой горечи, глухого отчаяния и чувства вины в его глазах, в голосе и на лице.
Должно быть, я в самом деле была незаменимым помощником. И как только связалась с этим драконом?
Решив, что подумаю об этом где-нибудь за пределами кабинета, я развернулась и побрела к двери. Говорить ничего не стала, оборачиваться тоже не планировала, но уже на пороге всё же повернулась и вздрогнула, наткнувшись на тяжёлый тоскующий взгляд, которым провожал меня мужчина.
Сердце кольнуло и сжалось, в груди что-то задрожало… понятия не имею, что это было, но вместо того, чтобы просто уйти, я улыбнулась, подбадривая эту печальную морду, и преувеличенно бодро сказала:
– Да ты не печалься, счастье притаилось за углом.
Аданарн побледнел так быстро и сильно, что я даже испугаться не успела. Гулко сглотнул, жестом остановил машинально дёрнувшуюся к нему меня и с трудом выдавил из себя:
– Уйди, Айлин… уйди, моё проклятье, – добавил едва слышно.
Я не нашла в себе смелости задержаться.
Оказавшись в коридоре с тёмными неровными каменными стенами, высокими потолками и рыжими шарами магического освещения, я долго стояла под тяжёлой деревянной дверью, пытаясь понять, почему изнутри жгла боль, мешающая дышать, и сердце билось так быстро и неровно, словно страдая о чём-то…
А потом услышала стон. Едва слышный, глухой, полный невыразимой тоски и боли, стон, от которого ледяные мурашки скользнули по коже, а грудь сдавило стальными обручами.
– Подслушиваем? – насмешливый шепот над ухом заставил подпрыгнуть от неожиданности и лихо развернуться.
Вот только с “лихо” я разошлась, конечно, и вместо лица высокой тёмной фигуры рядом с собой увидела невнятную муть поплывшего мира. Выдохнув что-то нечленораздельное, слабо взмахнула руками и повалилась в сторону.
– Айли, вот давай
