в коридоре, я слышала, как он кричал: оставь! дальше я сам! я выберусь!
Но подошла моя очередь, и я зашла в кабинет…» Он предчувствует смерть, начинает двигаться, сердце бьётся быстрее, и с приближением инструмента раскрывает рот в безмолвном крике.
«Теперь представляю, с каким наслаждением я сделаю это ещё…»
– Один раз в сто лет со дна океана всплывает слепая черепаха и глотает деревянное колечко, – сказал первый.
– Черепаха, буддизм, богоизбранность… Но что каждый из богоизбранных сделал со своей богоизбранностью? До нас не долетают вопли грешников. Мир бы тогда стал другим.
– Мир и стал другим, – сказал первый.
– Подачка-неберучка, – ответил второй. – Раз – два – три – день. Раз – два – три – дьявол. Три – четыре – пять – змея. Что такое жизнь? Дневник наблюдений за живой и неживой природой. Что такое жизнь? Смертный приговор.
– Чей дневник? Чей приговор? Ты представь, если тебя заперли в комнату с мягкой чистой постелью, светлым окном, молоком и круассаном на завтрак и молочным поросёнком под ананасами на ужин, но весь день поют одну песенку – уг у – уг у – угу – на разные лады. Проклянёшь всё! убежишь, пиная поросят, разливая кофе и чай, скользя на ананасах.
– У меня в детстве на стене висела картинка, на ней была нарисована битва героев со львами. Герои на лошадях, а львы прыгают и рвут их всех зубами и лапами. Так и не знаю, чья картина. И кого спрашивал, никто не знает.
– Пошли купаться, сочинитель.
– Холодно уже.
Серая река утекает за край земли, серая птица летит по серому небу.
Луна была полной. Летели дырявые облака. В парке ухала праздничная дискотека. Над Булыжной площадью качался почётный гражданин, и тень его ходила по площади, как маятником Фуко. У вечного огня грелась старуха и двигала языками пламени.
Из парка вышла девочка.
– Если я мало выпью, я буду плакать. Если много выпью – буду танцевать, – сказала она и пнула стёклышко, а окна двухэтажного роддома за ее спиной казались большими электрическими крыльями.
В этом доме я родился.
Шёл снег, снежные хлопья ложились на подоконник и с лёгким ветром улетали вверх. Мама говорит, что это её утешало.
– Здравствуй.
Груша, легко прошла сквозь – не мимо меня, повернулась, пока был ослеплён.
Комната была похожа на комнату, в которой ощипали жар-птицу.
Кружились перья, золотые стрелы и плоскости били в щели рассохшихся ставен, лежали на стенах, на скомканной простыне и синей обложке книги.
«On ne peut fxer le soleil qui resplendit dans les cieux, Lorsqu’un vent passe et en ramène la pureté», – библия на французском, стандартная комната стандартной фабричной гостиницы: железный крест, тумбочка, ночной горшок под кроватью, дверь с жестяной накладкой там, где ломали замок, картинки на стенах.
По выбору ли
