Зенон в самом деле опередил биченосцев, бросил поводья коня, соскочил и вскричал громко страже:
– Откройте двери и впустите меня: я христианин; я хочу быть с теми, которые будут страдать!
Ворота раскрылись, и стража впустила Зенона.
Толпа христиан мгновенно его окружила, и все старались ему наперерыв говорить, а он не мог никому отвечать и шел между ними спокойно и тихо всем повторял:
– Не бойтесь!.. Христос среди нас… Почтим слова его послушаньем… Умрем за нашего Учителя!
– Умрем, если нужно, умрем! – прокатилось в народе.
Зенон стал обнимать и целовать людей направо и налево.
Нефора смотрела на Зенона с высоты террасы и любовалась спокойствием его походки и движений его рук, которыми он то обнимал, то ласкал людей, бросавшихся к нему со стенаньем и воплями.
Душа этого человека точно не знала страха, и Нефоре казалось, что она видит не мученика, который готовится встретить скоро унижение и смерть, а актера – так всякое движение Зенона было красиво и нежно, а в то же время исполнено достоинства и силы.
Увидев Нефору, Зенон на мгновенье остановился. Присутствие ее здесь удивило его, но он тотчас же оправился, поднял руку к своему выколотому глазу, поправил повязку и пошел безостановочно дальше в покои, где был епископ. Там Зенон оставался минуту и, снова выйдя на террасу, сказал:
– Братья и сестры! если силен и бодр дух, в вас живущий, пусть нас не ведут – пойдем лучше сами. Я известен правителю и сейчас пойду к нему и упрошу его, чтобы он дозволил нам идти к горе Адеру одним, без надзора его биченосцев.
– Это зачем же? – проговорило несколько голосов.
– Для того, чтобы все видели, что мы идем доброю волей, а не по принуждению.
Люди молчали, но из толпы вышел один шерстобит, по имени Малафей, и, лукаво взглянувши в лицо Зенона, сказал:
– Я тебя понимаю. Иди и проси. Поклянись, что мы пойдем сами.
– Я не знаю, как ты меня понимаешь, но я клясться не стану. Нам не дозволено клясться, но я скажу, что мы не унизим имени Христова.
Тогда все закричали:
– Да, да! прекрасно! Иди, брат наш Зенон, иди и давай за нас слово, что мы не посрамим имени Христова.
– Но только вернешься ли ты сам к нам? – спросил Малафей шерстобит.
Зенон побледнел и отвечал:
– У меня нет ни жены, ни детей, которых бы я мог вам оставить заложниками; но я не лгу: я – христианин.
– Страх действует на всякого, и было бы лучше, если бы ты оставил заложника.
– Я остаюсь залогом, что Зенон вернется! – вскричала Нефора.
Зенон на нее оглянулся и молвил:
– Благодарю тебя. Мне нужен всего только один час времени. Но если случится…
– Если ты через час не вернешься, пусть они растерзают меня на этом помосте, – досказала Нефора.
Зенон протянул
