style="font-size:15px;"> Выпивоха сконфуженно замолчал. Капилляры на щеках из лиловых стали красными.
«Опростоволосился. Не даст! Ничего не даст, – болезненно отстучал телетайп в истерзанном похмельем мозгу».
– Дорогой мой, – Эдди отбросил в урну окурок. – Я сам в душе немного поэт. Страдал и знавал жизненные трудности, хотя не скрою от вас, мой друг, были в моей жизни и невероятно приятные события. Фортуна частенько была ко мне благосклонна, но и нередко поворачивалась ко мне спиной. Кому, как не нам с вами знать, что именно в такие моменты мы замечаем какая у неё чудесная фигура. Что-то мне подсказывает, уважаемый, что у вас сейчас именно тот случай, когда ветреная фортуна отвернулась от вас. Но это, мой друг, проходит, всё проходит в этом мире, как говорил библейский мудрец. Что ж, учитывая бедность вашего несчастного отца фермера, который не оставил вам наследства, я вам дам тридцать… нет, пятьдесят рублей. О, только не нужно благодарностей, поберегите поясницу!
Поэт заморгал глазами и вытянулся перед ним, как рядовой перед генералом, пытаясь изобразить на лице умилённую преданность.
– Хотя, – щёлкнул с раздумчивым видом Эдди, пальцами, – поскольку несомненным достоинством рыночных отношений является справедливая оплата, не унижающая честь и достоинство человека труда, давайте вступим в эти отношения. Каждый труд должен достойно оплачиваться, в том числе и работника тротуарного фронта с поэтическим уклоном. Эк, я сказанул: почти по Ильфо-Петровски. Я возьму у вас интервью. За каждый вразумительный ответ плачу сто рублей, оплата сразу после интервью наличными. Вас устроит такой вариант?
Поэт икнул и так сильно кивнул головой, что берет опять свалился с головы. Он поднял его с болезненным видом, схватившись за поясницу, и уставился на благодетеля.
– Вопрос первый, – улыбнулся Эдди, – скажите, курорты всё ещё принадлежат народу, или их уже прибрал к рукам какой-нибудь нувориш со скучной фамилией Абдул Обстул Носом-бей из славного города Усть-Константинополя? Хотя … оценивая, м-мм, тяжёлое материальное положение первого встреченного мною здесь человека, вполне можно предположить, что жестокое проникновение железной пяты капитала здесь уже ощущается. Но, неужели, неужели, мы, батенька, так быстро отказались от социалистических ценностей, куда девалась наша, так сказать, советская гордость – смотреть на буржуев свысока?
Муза спустилась с небес к незнакомцу. Мысль о гонораре пробила закупоренные сосуды мозга и Эдди получил достойный ответ:
– Всегда народ к смятенью тайно склонен. Так борзый конь грызёт свои бразды…
– Неужели снова подполье, будем брать почту, телеграф, телефон, мосты и вокзалы? Не набивайте себе цену – это поэтический рэкет! – с фальшивым возмущением воскликнул Эдди. – Мы не договаривались на ответы в стихотворной форме. Хотя… валяйте, если вам так удобнее, но оплата от этого не вырастет, учтите это и не изнуряйте себя, пожалуйста, рифмами. Вопрос второй: имеется ли в вашем городе барахолка, толкучка или большой рынок?
