попасть в мой сон. Впустите того, кто просится, – строго сказала Мирослава.
– Сперва скажи, что не веришь мне, – настаивал Андрей Петрович.
– Я не скажу вам то, что вы хотите услышать, – Мира наблюдала, как тучи заполонили все небо. – Кто вы? Что вам надо от меня?
– Я твой учитель, и мне надо услышать твое решение.
– Снимите защиту моего сна, – приказным тоном просила Мирослава, наблюдая гром и молнии со всех сторон.
– Не сниму, – Андрей Петрович стоял и вглядывался в ученицу. – Что ты будешь делать в этом случае?
Мирослава смотрела на учителя, решая, как ей поступить. Просить вселенную о помощи она не хотела, а другого выхода не видела.
– В этом случае, я скажу, что я… вам… – Мира специально тянула каждое слово, следя за реакцией учителя.
Андрей Петрович стоял все в той же позе, не проявляя никаких эмоций.
– Верю, – громко сказала Мира, и небо озарилось светом от молнии.
Потоки ветра разносили капли дождя, молнии сверкали со всех сторон, запугивая раскатами грома. Учитель продолжал стоять, не реагируя на непогоду вокруг.
– Я тебя не понимаю, – Андрей Петрович обратился к ученице. – Ты знаешь, что я сам к тебе напросился в учителя, узнала моё видение воспитания эмоции страха и управления ею для победы в грядущей войне, при этом ты продолжаешь утверждать, что веришь мне? – перечислил Андрей Петрович.
– Я ответила. Впустите ко мне в сон гостя, – настаивала Мирослава.
– Там никого нет, и не было, – учитель провел рукой по воздуху и тучи исчезли, а горы сменились пустынным пейзажем.
– Зачем вы так поступаете? – даже во сне Мира чувствовала подступающий ком к горлу.
– Я пытаюсь тебя понять, – признался учитель и его глаза приобрели радужный оттенок.
– Жестоко, – Мирослава вглядывалась в радужные переливы.
– Методы такие, – облик учителя сменился на манипулятора. – Жаль, что мне не помогут знания твоей основной эмоции. Ты мне и с ней неподвластна. Но о желании камня сменить хозяина я очень даже вовремя узнал.
– Как вы попали в мой сон?
– Мне помогли, – манипулятор улыбнулся и исчез.
Мирослава опустилась на колени и заплакала. Для сна её эмоции и слезы были до такой степени реальны, что ощущался соленый привкус на губах.
– Ну, хватит тебе воду лить, – послышался рядом голос Михаила Леонидовича.
– Мне обидно, – призналась Мира, сквозь всхлипывания.
– Обида сложнее, чем просто эмоция. Обида – это чувство, – улыбнулся учитель отца. – Мне всегда казалось странным, почему вселенная выделила обладателей эмоций, запрещая им управлять чувствами людей. Ты не задумывалась об этом? – он посмотрел на Мирославу. – За много лет я так и не нашел ответа, может тебе удастся?
– Я думаю, что чувства – это личное переживание. Его нельзя раздуть до масштабов города и заставить испытывать всех людей одно и то же, –
