планирую возвращаться в столицу. Старому лису нет нужды посылать ко мне своих людей и интересоваться моим здоровьем.
– Я приехал сюда не по приказу первого советника, – жестко ответил Деливир. – Это моя собственная инициатива.
– Даже так, – криво улыбнулась я. – Знаешь, Эдвин, я никогда никому не позволяла над собой смеяться. Ни в худшие, ни в лучшие годы своей жизни. Если ты решил убедиться, что сейчас я нахожусь в полной клоаке, пожалуйста – это так. А теперь катись ко всем чертям.
Он покачал головой.
– Я уже понял, что ты мне не рада. Но, быть может, позволишь мне сказать хотя бы слово?
Я пожала плечами и зябко поежилась от налетевшего ветра.
– На улице прохладно, – заметил мужчина. – Почему бы нам не поговорить в каком-нибудь теплом уютном месте?
– К себе домой я тебя приглашать не буду, – ответила ему. – Без обид, Эдвин.
– Хорошо, – кивнул он. – Тогда позволь пригласить тебя в ресторан.
– Не позволю.
– Почему?
– В этом захудалом городишке нет ни одного приличного ресторана. К тому же, у меня еще есть дела. Нужно подготовиться к завтрашним занятиям.
– Вообще-то завтра у тебя не будет занятий. Его величество Фредерик Первый сочетается браком с принцессой Ираидой Рилльской. День их свадьбы объявлен выходным, а потому всем подданным надлежит пить за здоровье королевской четы бесплатное вино и веселиться на площадях, но уж никак не работать. Ты, что же, об этом забыла?
В груди больно кольнуло.
Нет, я не забыла. Хотя многое б отдала, чтобы забыть.
Желание продолжать с Деливиром разговор лопнуло, как мыльный пузырь.
– Через пару минут ко мне придут ученики, – сказала я, разглядывая забор за спиной своего собеседника. – Нужно подготовить их к экзамену по истории. Прости, Эд. Мне правда некогда.
– Даже в провинции ты умудряешься найти себе дела, которые занимают все твое время, – грустно улыбнулся он. – Что ж, я могу немного подождать. Но завтра утром приду снова и не откланяюсь до тех пор, пока ты меня не выслушаешь.
***
Никакие ученики ко мне в этот вечер, конечно же, не пришли. Готовиться к занятиям я тоже не стала.
Несколько раз заваривала чай, однако так и не сделала ни глотка. До самой темноты я металась по дому, стараясь найти себе какое-нибудь дело, чтобы хоть немного заглушить боль, от которой огнем пылали щеки, и невыносимо болела грудь.
Рана, на которую Эдвин кинул щедрую горсть соли, снова открылась и начала кровоточить. А ведь я всерьез была уверена, что взяла себя в руки, и упоминание о Фредерике и его проклятой свадьбе больше не вызовет у меня особенных эмоций…
Когда за окном зажглись звезды, я уселась в старое вытертое кресло, укрылась тяжелым шерстяным пледом и приготовилась к долгим ночным бдениям. Лучше провести время так, нежели сбивать одеяло и простыню в тугое воронье гнездо – тот фарш, что находится на месте моего сердца, снова не даст
