от ее признания.
– Тебя не за что ни винить, ни стыдить. Все мы знаем, как упрям и своеволен Кар’а’карн. Хранительницы Мудрости тоже пытались, и никому не удалось обучить его как надо.
Значит, причина ее позора перед Хранительницами была не в этом. Тогда в чем? Авиенда с досады сжала челюсти, но потом заставила себя продолжить:
– И все же нужно напоминать ему об этом. Снова и снова. Руарк терпелив и мудр, но не все вожди кланов таковы. Я знаю, кое-кто из них сомневается, не было ли ошибкой принятое ими решение следовать за Рандом ал’Тором.
– Верно, – сказала Мелэйн. – Но посмотри, что стало с Шайдо.
– Я не говорю, что они правы, Хранительница Мудрости, – ответила Авиенда. Несколько солдат нерешительно пытались убрать глянцевито-черный холмик. Казалось, он вплавился в землю. Авиенда понизила голос. – Они не правы в том, что сомневаются в Кар’а’карне, но они же разговаривают друг с другом. Ранд ал’Тор должен понять, что терпеть от него оскорбления бесконечно они не станут. Может, они не пойдут против него, как Шайдо, но вполне может случиться так, что, к примеру, Тимолан просто вернется в Трехкратную землю, оставив Кар’а’карна наедине со своей надменностью.
Мелэйн кивнула:
– Не беспокойся. Мы осведомлены о такой… вероятности.
Это значит, что кого-то из Хранительниц Мудрости отправили успокоить Тимолана, вождя Миагома Айил. И не в первый раз уже. Знает ли Ранд ал’Тор, какие усилия прилагают Хранительницы Мудрости у него за спиной, чтобы сохранить верность ему айильцев? Скорее всего, нет. Он смотрел на Айил как на единое целое, как на преданный ему народ, который можно использовать. В таком отношении заключалась одна из самых больших слабостей Ранда. Он не понимал, что айильцам, как и любому другому народу, не нравится, когда их превращают в некий инструмент. Кланы связаны между собой куда более слабыми узами, чем полагает Ранд. Лишь ради него на время забыта кровная вражда. Неужели он не понимает, насколько такое невероятно? Неужели он не видит, каким шатким становится этот союз?
Но он не только был мокроземцем по рождению, он не был Хранительницей Мудрости. Мало кто из самих айильцев понимал, какие усилия прилагают Хранительницы Мудрости во всех перипетиях их непростой жизни. Какой простой казалась Авиенде жизнь, когда она была Девой! И какое потрясение она испытала, узнав, сколь многое проходило мимо, оставаясь ею незамеченным и непонятым.
Мелэйн смотрела на поврежденное здание, но будто не видела его.
– Остаток от остатка, – произнесла она словно бы самой себе. – А если он и нас бросит, обожженными и изломанными, как эти доски? Что тогда станется с Айил? Зализывая раны, мы вернемся в Трехкратную землю и будем жить как прежде? Многие не захотят уходить. Эти земли предлагают слишком многое.
Авиенда заморгала, осознав тяжесть этих слов. Она редко задумывалась о том, что будет тогда, когда у Кар’а’карна отпадет надобность в Айил. Она была сосредоточена на настоящем, на том, чтобы вернуть свою честь и суметь защитить
