тут же отправила ей десять – десять! – принцев! Они неторопливо проехали мимо неё в парке, один даже призывно заржал! Конь заржал, не принц. Принц ей просто улыбнулся. Но она продолжала жаловаться, даже не взглянула на них!
Потом я захотела помочь работяге, что уже пять лет не может вывезти семью на море. Бросила ему под ноги пачку банкнот. Он прошёл мимо! Увидел – и не поднял! Решил, что деньги ненастоящие, сувенирные. Я не сдавалась – зашла с другой стороны. Послала ему новую работу с окладом в два раза выше. Отказался!
А вечно ноющая тётушка с пуделем? Я в парке, где она с собакой гуляет, десять десятков объявлений о бесплатной психологической помощи расклеила. А они прошли мимо, даже пудель ничего не заметил!
Да что там, моя стандартная обязанность – подарки за выпавшие молочные зубы, и та выполняется родителями! Никакого доверия феям!
Она вдруг резко остановилась. Стакан тоже затормозил, а вот лимонад – нет, окатив фею с головы до ног. В воздухе успокаивающе запахло валерьянкой.
– Вот что, дорогая, – ласково заговорила Главная волшебница. – Ты, кажется, пишешь сказки?
– Писала. Но времени не хватает. Только и делаю, что уговариваю людей: у вас есть поддержка, чудеса случаются, чудеса случаются, чудеса случаются…
– А давай уговаривать не конями и объявлениями, а сказками? Иди, пиши лучше свою книгу.
– Но в сказки люди сейчас тем более не верят!
– Неважно. Зато сказки верят в людей.
Фея вдохнула поглубже запах валерьянки, чихнула и отправилась помогать людям. Сказками.
У тебя всегда есть ты
Раздел 1, утверждающий, что полное одиночество недостижимо
Однажды в семье достопочтенных жирафов родился наследник. И хотя следы на земле он действительно оставлял жирафьи, но в остальном выглядел совсем неправильно: шкура у него была без сеточки, а шея – короткая.
Родители делали вид, что всё в порядке, но жираф всё равно чувствовал себя виноватым, что не оправдал их надежд. В один ветреный день, когда на душе было особенно мятежно, он замотал на шее шарф (ему хватило одного оборота) и решительно отправился куда глаза глядят.
Вот только глаза никуда не глядели.
«Я так одинок, – твердил он с отчаянием, – у меня никого нет на всём белом свете. Внутри одна пустота. Сяду и буду сидеть, пока ветер не заметёт меня пылью». И жираф устало уселся на большой камень странной формы. Час сидел, два сидел, а на третий всё же стало интересно, а на чём он, собственно, сидит? А сидел он на большом кубе с кружками на каждой грани, от одного до шести. Кубик выглядел нелепо в своём одиночестве посреди саванны, но все равно излучал спокойствие и уверенность. Он не был пустым местом. Он был кубиком.
И в этот момент жираф тоже почувствовал, что он есть. Независимо от кого-то или чего-то, с короткой шеей и без рисунка на шкуре. Он у себя есть и всегда будет.
«Спорим, мне выпадет единица», – сказал жираф, и лягнул кубик.
Выпала единица.
«Отлично,
