в сторону, так и не начиная новый круг мучений. Насыщенно синее, ежедневное одеяние висело на стуле в углу каменного мешка камеры. Сам служитель культа, в простых черных штанах, сидел на голом полу легко и непринужденно, словно на мягком ковре.
– Зачем тебе морские сирены? – она шевельнулась, невольно отодвигаясь подальше.
– Это личное. Тебя ведь тоже бросили? Я прав?
Сирена кивнула. Когда она осталась одна, без своих ближайших кровных родственников, Милка попыталась связаться с родственницами в солёных водах, но те только носом крутили, называя её хриплой селедкой и человеческим выкормышем, который умрёт раньше, чем споет хоть одну песню. Одно время она даже хотела найти способ как-то им насолить, но потом решила просто жить, положившись на судьбу. И меняя место жительства каждые десять лет, прекрасно понимая, что её вечная – или почти вечная, это ещё предстоит выяснить – юность вызовет вопросы.
– Хочешь им отомстить? – шепот над ухом раздался совсем неожиданно, от жара почти человеческого дыхания казалось, что её паром обожгли. – Люди жаждут твоей крови, а вы, сирены, обращаетесь водой после смерти. Подсунем им бочку с болотной тухлятиной, м?
– Зачем бы мне? – человеческая кожа была слишком горячей по её меркам, а может, ей так просто казалось, охотник пугал и наблюдая издали, и нашёптывая что-то на ухо, в такой неприличной близости. – Ты издевался, зачем мне помогать?
– Я – почти нет, не приписывай мне чужие заслуги. Я тебя только водой тогда в тупике окатил. Всё. А помогать… Ты же жить хочешь? Я могу устроить твою свободу, а дальше – насколько тебе ума хватит протянуть среди людей.
Милка расхохоталась бы, если бы могла, да только воздух входил в лёгкие с хрипом, заставляя вспоминать умирающих на берегу китов, выкидывающихся на берег. Ну да, сам он её не трогал, зато помощничков своих отправлял регулярно, полукровка уже и счёт дням потеряла. И ведь даже не отрицает этого. Да и сирене немного нужно – отвратительная светящаяся вода справляется лучше любых пыточных орудий. И сейчас этот полулюдок – знать бы ещё, чья в нем нечеловеческая кровь, каких именно сирен, племён-то много, нравы у них разные – предлагает ей ему помогать.
Но жить действительно хотелось. Может, согласиться? А крикнуть ему на ухо она всегда успеет. Милка слабо кивнула, неуверенная, что тот её поймет. Но парень, явно неместный, судя по ясному светлому лицу, уловил её движение. И сделал странное – повел раскрытой рукой над полом, уничтожая причиняющие боль лужи освященной воды. Очень аккуратно, этого не отнимешь – пар девушку даже не обжёг, только сердце от испуга удар пропустило. Вот лишь у него самого на ладони остались красные следы, вроде ожогов, будто собственная магия причиняла ему боль.
– Тогда будем знакомы. Меня зовут Стефан. Слышала что-нибудь про материнское проклятие сирен?
Милка пожала плечами – нет, такое при ней даже вскользь не упоминали. Она и представить не могла причину, по которой
