в женскую половину хором, поднялся в светлицу. Свеча ещё не была погашена. Олисава, сняв волосник6, в одной ночной рубашке, переплетала длинную косу. Увидев мужа, она обомлела.
– Скончался наш батюшка Ярослав, – пробормотал на одном дыхании отчего-то растерявшийся Изяслав. – Завтра в Киев едем… Вот.
– Царствие ему Небесное, – поднялась женщина и осенила себя крестным знаменем, развернувшись к иконам. Свёкор был великим человеком, к ней он всегда хорошо относился, брату помог отвоевать Мазовию7. Он заслужил прямую дорогу в рай.
– Ладно, спи, – поспешно бросил Изяслав и отступил, прикрыв за собой дверь. Осознание, что всё вокруг отныне принадлежит ему, и он этому всему хозяин, медленно раскрывалось и нисходило на него.
Святослав прибыл в Вышгород утром, но там уже никого не застал, а потому поторопился вдогонку траурной процессии, которую и настиг в Святой Софии, где шло отпевание. Спешившись, он доверил коня своему дружиннику, снял шапку перед входом, крестясь и кланяясь вошёл в собор. Найдя братьев глазами, Святослав подошёл к ним, и, обняв по очереди каждого, молча встал среди них. В храме болтать было негоже, хоть и не видел он родню два года, с того вечера, когда собрались они помянуть так внезапно и рано умершего старшего брата. Известие тогда пришло внезапно, прискакал гонец из Новгорода, где княжил Владимир, да сказал, что отдал тот Богу душу. Путь до Новгорода не близкий, к тому времени, как получили они эту весть, брат уже лежал в земле, но и до сих пор не удалось побывать Святославу на могиле; доверил ему отец Волынь, где и требовалось находиться постоянно. Оттуда до Польши было ближе, чем до Киева, только и смотри в оба глаза, как бы Червенские земли Казимир не надумал обратно забрать.
Женщины стояли в стороне, плакала из них только Елизавета, новоявленная великая княгиня. Она уважала и как дочь любила Ярослава. При ней, мало ещё что понимая, смотрели на происходящее три княжича, три сына Изяслава. Два её собственных – Ярополк и Святополк, и незаконнорожденный, навязанный Елизавете в пасынки, десятилетний Мстислав. Но она, сохраняя достоинство и держа себя подобающе, усмирив свой нрав за долгие месяцы неподобающего мужниного поведения, относилась к нему, как к родному.
Приехавший с Волыни Святослав поглядел на неё с мимолётной жалостью, а потом перевёл взгляд на старшего брата. Эх, жаль умер Владимир! Вот был бы князь, а Изяслав – что? Ему помогать придётся, как и завещал отец, это ясно. Когда они больше десяти лет назад ходили на Царьград, ведомые Владимиром, неважно себя показал Изяслав, несерьёзен был, точно на прогулку вышел, думал, просто всё будет, в пути развлекался, дрался неумело, а только лишь они проиграли – первый же пал духом и не захотел возвращаться к грекам, когда пришла пора вести примиряющие переговоры. Даже Всеволод, которому тогда было четырнадцать, себя лучше проявил! А сам Святослав ещё и с женой оттуда вернулся8. И мысли
Головной убор, вроде шапочки, под который убирались волосы, а поверх него надевался обязательный для женщин знатного происхождения верхний головной убор, нарядный и богатый. Дома, если не было посторонних, можно было верхний не надевать.
Область Польши, отсоединившаяся в результате крестьянского восстания. Ярослав помог Казимиру усмирить её и вернуть.
О жене князя Святослава историкам вообще ничего неизвестно, кроме имени – Киликия или Цицилия.
