спросил Спаркс.
– А тебе лишь бы хреновы сплетни собирать, – резко оборвал его Сол.
– Мне пойти взглянуть? – предложил Кензи.
– Не парься. Он явно живой. Иначе началась бы суета покруче этой, – сказал Сол, которому, как обычно, не изменил здравый смысл.
– Сосиска и пюре, вот чего я хочу, и только-то, – проворчал Спаркс.
– Хватить уже нытья про столовскую отраву! – рявкнул на него Кензи, обвивая руками живот. – По крайней мере, если готовить будет не Уелш, мы к ужину можем получить что-то съедобное.
Гэбриел ел немного и успел похудеть с тех пор, как угодил в тюрьму, но загвоздка заключалась в том, что каждая трапеза была настолько скудной, чтобы заключенный мог продержаться до следующей, а потому любая задержка становилась ненужной жестокостью, лишним злобным напоминанием, где они находятся. Можно почти уговорить себя и притвориться, привыкнув к повседневной рутине, что все хорошо и такое положение не продлится вечно. Но потом вдруг осознать, что считаешь завтраки, обеды и ужины, помогающие выжить в тюремных стенах. Гэбриел замечал людей, явно употребляющих наркотики даже здесь, но понятия не имел, где они их берут. Впрочем, и не желал ничего знать об этом. Ему посоветовали, для его же блага, до судебного заседания вести себя как можно незаметнее.
– Ладно, парни, теперь можете получить свою еду. – В дверь камеры постучал несколько растрепанный Барратт.
Гэбриел заметил, что этот охранник всегда выглядит взъерошенным и пахнет от него не слишком приятно. У него внешность человека поизносившегося, который уже не в состоянии придерживаться общепринятых стандартов. Может, он развелся, теперь живет один после многих лет в браке и никак не свыкнется с переменами. Он ходил в потертых ботинках, швы обтрепались, а мундир украшали многочисленные пятна, которые, казалось, легко оттереть, стоит лишь попытаться. Словом, впечатление создавалось такое, будто Барратт махнул на себя рукой. Или такого рода апатия рано или поздно нападает на всех, кто служит в тюрьме?
Они вышли из камеры, Ашер следовал за ними в двух шагах позади. Незнакомый заключенный шваброй смывал кровь с нижних лестничных ступеней. Гэбриелу снова стало дурно, но никто ничего не замечал, переступая через лужи так, словно это пролитый компот. Заключенные прошли в столовую и продолжили разговор о пище, которую там подают. А Гэбриел даже думать не мог о еде, у него напрочь пропал аппетит.
– Ты уже принимал душ? – спросил Спаркс.
– Нет. По-настоящему пока не получилось.
– Я так и думал. От тебя слегка пованивает, приятель.
– Дерьмовые случаи в душе происходят очень редко. Это тебе, знаешь ли, не кино, – поспешил вставить Сол, словно чувствуя тревогу Гэбриела.
– И охрана дежурит прямо напротив. За душем постоянно наблюдают. Такое условие им поставила последняя инспекция, – добавил Спаркс.
– Послушай, Гейб, тебе нужно немного спустить пар, войти в свою колею, – продолжал Сол. – Здесь каждый старается вести себя как можно незаметнее, отбыть срок и выйти к чертовой матери на свободу. Не позволяй всякой
