зарабатывать и подберет другую. Еще на первом курсе весь его подбородок был усеян прыщами, но теперь кожа почти разгладилась – через год-другой он и не вспомнит об этом недостатке. Высокий, но сильно сутулится. А застенчивость ему даже идет. Она вообще стала какой-то уникальной чертой в этой толпе расхлябанной и слишком самоуверенной молодежи.
Я подняла лицо, посмотрела ему в глаза и задумалась, как лучше сказать. Будь на его месте любой другой студент, просто похвалила бы и отправила дописывать, но Латов был достоин максимальной честности:
– Евгений, предлагаю полностью изменить содержание. А может, и тему курсовой усложнить. Вы можете доработать и этот материал, защитите на отлично, не сомневаюсь. Но это не ваш уровень – много компиляции, мало анализа. Да, это займет время и обидно столько труда перечеркивать, зато есть плюс. Если сейчас постараетесь сделать то, что я предложу, то потом сможете использовать курсовую при написании диплома. Это претензия на пятерку, – я ткнула пальцем на распечатку, – но вы способны написать на десятку.
Он уставился на меня распахнутыми глазами, словно не мог сообразить, о чем я говорю. Потом резко опустил голову, на его скулах проявились некрасивые красные пятна, а подбородок задрожал. Вскочил, принялся суетливо, сминая листы, закидывать черновик в пакет, а потом метнулся к выходу, давя из себя неловкие извинения.
– Евгений? – ошарашенно окликнула я.
Студент не услышал. На кафедре были и другие преподаватели, которые теперь так же настороженно уставились на дверь. Мария Игнатьевна удивленно уточнила:
– Анна Андреевна, боже, что вы ему сказали? Женечка – очень хороший мальчик…
А я сама не поняла, чем так сильно его расстроила. Но сейчас не стала вспоминать каждое свое слово, а понеслась к выходу. Догнала его уже на крыльце.
– Евгений! Евгений, подождите!
Парень будто меня не слышал, он судорожно вытирал пальцами нос и упорно шел дальше. Но через несколько шагов я смогла схватить его за локоть и остановить. Он не сопротивлялся, но прятал раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Мне было безразлично, в чем именно моя вина, но я приготовилась извиняться даже за то, чего не делала. Потому схватила его и второй рукой, слегка встряхнула и поинтересовалась:
– Евгений, вы в порядке? Неужели так близко к сердцу…
Он перебил меня:
– Нет-нет. Простите меня, Анна Андреевна, я переделаю. Простите, пожалуйста, исправлю… Спасибо вам. До свидания, Анна Андреевна.
Его состояние однозначно говорило об одном – дело вовсе не в курсовой. И просит прощения он не за нее, а от неловкости, что не смог попрощаться как следует и заставил меня за ним бежать. Но я сжала пальцы крепче и все еще пыталась заглянуть ему в лицо.
– Евгений… Женя, у тебя что-то случилось? – Я никогда до сих пор не тыкала студентам, но сейчас переступила
