что там, по их мнению, в письмах-то было? Что ты там такого мог написать?
– Позиции. Говорили, что я типа позиции наших сдаю. Про соседние сёла, кто там-где сидит. Чьи знамёна. Вот это говорят. Как будто от меня.
– А как это понять? От тебя или не от тебя, если это письма? Что ж их подписывали там?
– Почерк. Они говорят, почерк твой… А это не мой. Я так давно не пишу… Там буквы «у» и «д» не как у меня… Я так давно не пишу. Не мои это буквы… Кто-то делал вид, что это я, а это не мои буквы.
– То есть зря они тебя поймали значит. А чего убежал?
– Так не хочу я там больше быть. Уже давно не хочу. И им так сказал. Чтоб обменяли меня… Вы тоже можете обменять…
– Ну мы-то с Красной Горой не договариваемся.
– А с Красной Горой и не надо… С Тайфой надо.
– С Тайфой? Это с чего бы тайфанцам тебя на кого-то обменивать?
– У меня там брат живёт. И племянники… Я вообще к ним хотел переехать. Ещё из Соколова Удара. Не успел только. Мать умерла, вот я остался… А так бы давно уехал.
В этот момент к Ксандру склонился стоявший рядом Фредерик:
– Перекинуться бы словечком на минутку…
Это и сам Ксандр хотел предложить. Уж слишком странно допрашиваемый себя вёл. Странно говорил, странно думал. И с виду всё складно, а всё не хочет вязаться одно к другому. Да ещё и про Тайфанский Союз говорить начал… Ходили слухи, и не мало, что этим ребятам очень выгодно было то, что начало происходить на Красной Горе, что и к себе они эту территорию-то поджать хотели. Да вот только слухи одни да догадки. И тут вон хоть какая ниточка начала вести.
– Он же шитик, чёрт бы его. – сказал Фредерик, стоило им выйти за дверь.
«Шитиками» или «зашитыми» называли тех, кого заколдовал маг. И проявлялось это в одурманивании мыслей, разорванном сознании, когда человек начинал во что-то верить непоколебимо, при этом разные вещи могли укладываться в его голове одновременно даже при наличии очевидных противоречий друг с другом. Подобная практика была запрещена на международном уровне, но некоторые страны её активно использовали, правда, пока доказать это было нельзя. Ходили слухи, что если начать кого-то «расшивать», то объект просто покончит с собой на каком-то этапе. Потому ни доказать, ни разузнать толком ничего было нельзя.
– Ну это я тоже так подумал… – ответил Ксандр. – Да вот экзорцисты из нас такие, что глядишь и сами им заколдуемся… Про Тайфу что думаешь?
– Срань это – вот, что я думаю… Про них все говорят. И если окажется, что они правда там кого-то зашивают, так нам пол-Сената начнёт орать, что мы ситуацию дестабилизируем. И я не для того тебя попросил выйти, чтоб ребусы эти разгадывать… Ксандр. Оставь его… Не надо нам этой чертовщины. Уж если он так свистит, что его обменяют, так давай обменяем, и дело с концом.
– А если нет? Много там тайфанцы на обмен идут? Тем более он мелкая сошка. Стучал там на своих и не более… Да и, знаешь. Как-то скучно мне… – Ксандр отвернулся и уже взялся за ручку двери, но Фредерик его остановил:
– Ксандр, не стоит это
