о тут же надвигались тучи сомнений в том, что в моей жизни еще будет возможно счастье.
***
Дни моего пребывания в городском родильном доме тянулись монотонно и однообразно, и казалось, что неделя, предшествующая выписке домой, никогда не закончится. Больничная атмосфера с ее серостью и бесконечной суетой сводили меня с ума, да и ноябрьская пора с вечным ненастьем, что и говорить, не способствовала хорошему настроению, скорее, наоборот, усугубляла мой депрессивный настрой.
Но то утро было особенным. С него, с этого утра, собственно, все и началось. Хотя нет, моя история берет начало гораздо раньше. Но обо всем по порядку.
Итак, обычный, немного суетливый ритм жизни в нашем родильном отделении сменило радостное оживление. У одной из моих соседок по палате, что накануне родила мальчика, зазвонил телефон – ей позвонил муж и сказал что-то такое, от чего она встрепенулась и стала натягивать халат. В это самое время в палату вошла Валентина Андреевна (или просто Андреевна, как мы ее называли), наша медсестра, полная круглолицая седеющая дама в возрасте.
В свое время я была наслышана о людях, при общении с которыми возникает ощущение, что вы давным-давно знакомы. Очевидно, к такому типу людей можно было отнести и нашу Андреевну. Если быть точной, то Валентина Андреевна занимала должность старшей медсестры небольшого роддома, но об этом ее статусе мало кто из ее подопечных помнил (если вообще знал). В ее облике присутствовало нечто такое – уютное и домашнее, от чего хотелось поведать ей все свои горести. А еще она очень напоминала мне мою лучшую подругу Елизавету, с которой я с детства привыкла делить все мои радости и невзгоды.
–А вас, Марина Ивановна, ждет сюрприз, – лукаво подмигнула она женщине, помогла ей встать с кровати и подвела к большому окну.
Мы, то есть я и еще две моих соседки, накануне ставших мамами, тоже подошли к окну – оно выходило во двор.
«ЛЮБИМАЯ, СПАСИБО ЗА СЫНА!» – прочитали мы на стене соседнего дома. Надпись была сделана красными буквами на листе бумаги огромного размера, прикрепленного к этой стене. Все просто ахнули! Еще бы! В наше время, когда практицизм и здравый смысл просто зашкаливали, увидеть такое…
А вокруг бушевала непогода: деревья, на которых уже совсем не осталось листвы, под порывами ветра раскачивались из стороны в сторону, черные тучи на небе вот-вот готовы были разразиться дождем, повсюду грязь и слякоть. И вот на этом фоне контрастом выделялась эта надпись, делавшая пейзаж за окнами не таким уж унылым. Наша палата располагалась на первом этаже, поэтому этот исполненный романтики плакат находился как раз напротив. Откинув со лба густую прядь волос, Марина счастливо рассмеялась:
– И когда только он успел прийти? Неужели до рассвета?
– Еще и написать надо было покрупней да поярче, чтобы заметили. Наверное, ночь не спал. А потом чуть свет приехать сюда и повесить, – вздохнула одна из соседок по палате, Нина, которой на вид было чуть за тридцать.
– Скорее, приклеить. Иначе бы ветер давным-давно сорвал. Да еще и обернул чем-нибудь, что защитило бы от дождя, – подхватила молодая девушка, по имени Екатерина.
Андреевна тронула за плечо виновницу торжества:
– Красиво отец первенца встречает.
– Что вы! – встрепенулась от ее слов Марина, не в силах оторвать радостного взора от окна.– Этот ребенок у нас уже третий. Двое других в старших классах учатся.
–Наверное, девочки? – этот вопрос, последовавший от Андреевны, показался мне вполне законным.
– Девочка и мальчик. Но дело не в этом. Это долгая история.
– А нам спешить некуда. Мы с удовольствием послушаем, – сказала Нина, расплывшись в умильной улыбке.
И все трое во главе с медсестрой воззрились на эту самую Марину, как на какое-то седьмое чудо света. До чего ж они все выглядели нелепо в своих домашних халатиках и тапочках на босу ногу. Ладно, эти две – «виновница тожества» и Нина. С Катериной же мы были примерно одного возраста (обе еще не достигли двадцатипятилетия), однако она мало чем отличалась от женщин «за тридцать». Вернется домой, погрязнет в заботах и махнет на себя рукой. Другое дело я – на вид совсем юная, цветущая особа, чей внешний вид не могли испортить долгие девять месяцев беременности. И одежда у меня, в отличие от большинства лежащих здесь – не безразмер-ные футболки, или застиранный халат, а элегантный спортивный костюм, красиво облегающий мои почти не пострадавшие формы. Неделя-другая, и я опять верну своему телу былую стройность. И все же одно обстоятельство не позволяет мне стать в один ряд с этими не столь привлекательными на вид, но довольно-таки жизнерадостными, пыщущими здоровьем женщинами. Я, так сказать, по другую сторону баррикад и потому не могу разделить их радости по поводу Марины и ее мужа. Злая судьба ни за что, ни про что вынесла мне свой суровый приговор: я – мать одиночка.
– Поженились
