же эти светлые порядки нижнее царство темных и часто подземных сил – беспорядочных или опасных, неразумных, зловредных или явно злых. Но здесь мы видим любопытное противоречие: порой высшие силы являются в высшей степени злыми, а низшие – совершенно благотворными. Как минимум, в этом отношении мы видим склонность к явлению, которое в одной из прошлых глав я назвал обращением регионов.
«Древо Игдрасиль, вершина которого находится в раю, а корни в аду, – вот образ истинного человека, – говорит Ковентри Патмор. – Божественным высотам, на которые он восходит, должны отвечать темные глубины, куда уходит корнями древо и где оно черпает мистическую эссенцию своей духовной жизни».
Эти этапы бифуркации разума и тела хорошо представлены в нашей собственной «региональной» конституции в популярном толковании. (1) Наши клетки живут, но их разум не отличен от тела; (2) как люди, мы считаем себя разумом, помещенным в тело; (3) наши механизмы и мир, в котором они действуют, – это мертвые вещи, созданные, чтобы мы ими управляли – разум так сильно отделен от тела, что как бы отсутствует. Наши звезды проходят такие же этапы: из живых существ они превратились в груды материи, управляемой ангелами, а теперь стали механизмами; последняя капля их интеллекта утекла в голову астронома, сделав их совершенно неразумными. Даже среди первобытных людей можно найти зачатки этой двойственности, описывающей «призрака в машине». Ср. Gilbert Ryle, The Concept of Mind, pp. 11 ff.
С учетом этих оговорок можно говорить о том, что человек всегда имел привычку переносить на Вселенную те многогранные и противоречивые склонности, которые находил в себе, располагая их, в порядке возрастания ценности, внутри радиуса, Центром которого является он сам или его Земля. Сначала внутренняя иерархия обнаруживается как внешний космический порядок, где человек занимает крайне скромное положение, но иногда обладает даром, способностью подниматься или спускаться. Иными словами, человек так рассеивает свою внутреннюю жизнь, что она становится универсальной. Затем может последовать – и следует – отступление и сжатие; человек становится своей «карликовой версией», но никогда совсем не утрачивает своих прозрений о космосе, ступени которого некоторым образом являются ступенями его собственной природы.
Теперь я хотел бы проиллюстрировать эти слова с помощью выдающихся типов веры – первобытной, восточной, семитской, греческой и эллинистической, а также христианской.
(i) Первобытная вера
Отношение первобытных людей к окружающему миру обычно называют аниматизмом, или анимизмом. Первый этап, который считается более ранним, связан с переживанием жизни, энергии во всех вещах; эта жизнь проявляется с разной силой и наводящей ужас мощью в самых разных предметах, от камней до звезд. Предполагается, что этот неопределенный монизм постепенно уступает место плюрализму, где предметы обладают отдельными душами, и собственно анимизму, в котором духи объектов отличаются от их материальных пристанищ и иногда
