смысле истолкованы были. Я здесь не скажу ничего новаго, но только то, что в продолжение сказанных лет в разных моих должностных занятиях, в частых, скорых и неожиданных переменах фортуны, по ревности моей к благу общему, заметить мог и на досуге, между отправлением дел и разсеянной жизнью, пламенными чертами поэзии успел бросить на бумагу; но теперь в спокойном положении, елико в силах, с пристойною обдумчивостию собрал все те искры в одну совокупность, и при старости моей по опытам составлю идеал или мысленный образ государственнаго человека. Не думаю, чтоб на меня кто за сие вознегодовал. Впрочем, ежели я дерзал говорить Екатерине, что она за всякую слезу и каплю крови народа ея пролитыя Всевышнему ответствовать должна; Павлу, – что правда лишь над вселенной царь; Александру, – чтоб был на троне человек, то не опасаюсь я никакой себе и ни от кого за истину неприятности. Я беседую с прямыми сынами отечества, и сердце всякаго из вас вступится за меня. Так, ежели величие души познается из небоязненных изречений правды, то коль несравненно суть те более, которые, внимая ее, не огорчаются. Сие великодушие, сия безсмертная слава в особенности принадлежит тем монархам, пред престолом которых имел я счастье предстоять.
Приступим к делу. Я хочу изобразить, для созерцания юношества, достойнаго государственнаго человека: Не того любимца монарха, который близок к его сердцу, обладает его склонностями, имеет редкий и завидный случай разливать его благодеяния, приобретая себе друзей, ежели их тем приобрести можно. Не того расторопнаго царедворца, который по званию своему лично обязан угождать государю, изыскивать для облегчения его тяжкаго сана приятное препровождение времени, увеселения, забавы, поддерживая порядок и великолепие двора его. Не того царского письмоводца, трудящагося таинственно во внутренних его чертогах, изливающаго в красивом слоге мысли его на бумагу. Нет; но того открытаго, обнародованного деловца, который удостоен заседать с ним в советах, иметь право непосредственно предлагать ему свои умозрения, того облеченнаго великою силою действовать его именем и отличеннаго блистательным, но вкупе и опасным преимуществом свидетельствовать, скреплять или утверждать его высочайшие указы своею подписью, отвечая за пользу их честью и жизнию. Словом, я хочу описать посредника между троном и народом, изъяснить достоинство государственнаго человека, министра или правителя, того, который бы был вседействующею душою царя Федора Иоанновича, или надежным орудием Петра Великаго. Вот его качества: он благочестив, издетства напоен страхом Божиим, яко началом всякой премудрости…
Письмо к калмыкам
Собственно вам самим довольно известно, что вы с нами одной веры, одного с нами почитаете Бога; собственно вы также знаете, сколько вы имели милостей всемилостивейшей нашей государыни, быв от ея награждены как жалованьем, так землёю и всеми угодьями, и находились под ея щедрым покровом без утеснения:
