он.
– Мы не можем ждать тебя. Спеши за нами, Балу. Нам с Каа придется спешить.
– Есть у меня ноги или нет их, я не отстану от тебя, Багира, несмотря на все твои четыре лапы, – сухо заметил Каа.
Балу спешил, но задыхался, и ему скоро пришлось сесть на землю; его спутники предоставили ему возможность догонять их, и Багира быстрыми легкими скачками пантеры двинулась вперед. Каа ничего не говорил, но, как ни старалась опередить его Багира, огромный питон скал не отставал от нее. Когда перед ними оказался горный поток, Багира выиграла несколько ярдов, так как перескочила через него, питон же поплыл, выставив из воды голову и фута два шеи. Зато на ровной местности он поравнялся с черной пантерой.
– Клянусь сломанным замком, освободившим меня, – сказала Багира, когда на землю спустился полумрак, – ты двигаешься быстро.
– Я голоден, – ответил Каа. – Кроме того, они назвали меня пятнистой лягушкой.
– Червем, дождевым червем, да еще желтым.
– Это одно и то же. Вперед! – И Каа, казалось, струился по земле; своими неподвижными глазами он отыскивал кратчайший путь и направлялся по нему.
А в Холодных Логовищах обезьяны совсем не думали о друзьях Маугли. Они принесли мальчика в затерянный город и временно были очень довольны собой. Маугли никогда еще не видывал индусских городов и, хотя перед ним громоздились развалины, Холодные Логовища показались ему изумительными и великолепными. Когда-то, очень давно, король построил город на холме. Можно было видеть остатки каменных дорог, которые вели к разрушенным воротам, где последние обломки дощатых створок еще висели на изношенных, заржавленных петлях. В стены корнями вросли деревья; укрепления расшатались и обвалились; из окон стенных башен косматыми прядями свешивались густые лианы.
Холм увенчивал большой, лишенный крыши дворец; мрамор, выстилавший его дворы и фонтаны, треснул, покрылся красными и зелеными пятнами; даже гранитные плиты, устилавшие тот двор, где прежде жили королевские слоны, раздвинулись и приподнялись, благодаря пробившейся между ними траве и там и сям выросшим молодым деревьям. Из дворца можно было видеть ряды домов без крыш, которые придавали городу вид опустошенных сотов, полных черных теней; бесформенную каменную глыбу – остатки идола, на той площади, где пересекались четыре дороги; углубления и ямы на углах улиц, там, где прежде помещались общественные колодцы, и разрушившиеся купола храмов с дикими фиговыми деревьями, зеленеющими по их краям. Обезьяны называли это место своим городом и выказывали притворное презрение к населению джунглей за то, что оно жило в лесу. А между тем они не знали назначения строений и не умели пользоваться ими. Обезьяны часто садились кружками в зале совета короля, чесались, отыскивая блох, и притворялись людьми. Иногда же то вбегали в дома без крыш, то выбегали из них, складывали куда-нибудь в угол куски штукатурки и старые кирпичи, тотчас же забывали, куда спрятали их, дрались и кричали во время схваток, внезапно затевали игры, носясь вверх и вниз
