их наследия, особенно углублённо. Во многом это было связано с личным отношением Лимонова к Франкфуртской школе – ведь идеология РАФ во многом строилась на радикальной интерпретации её теоретического наследия. Лимонов же «франкфуртцев» не признавал: они были для него предшественниками того ливолиберального болота, что захватило сейчас всё общественное поле. Таким образом, нацболы рассматривали Баадера и Майнхоф отдельно от Маркузе, Адорно и Фромма, но такое рассмотрение, как мы понимаем, абсурдно.
Что же касается самих леворадикалов – российских наследников «новых левых»?
А с ними ситуация ещё печальнее: в отличии от сталинистов, нацболов и даже анархистов они так и не смогли сколь-либо значительно расширить своё влияние даже в маргинальной молодёжной среде. Российские «новые левые», в целом неплохо дебютировавшие в девяностых со своим «Партизанским движением» Цветкова и «Студенческой защитой» Костенко, – не смогли развить успех и очень быстро снова скатились до уровня микроскопических кружков в два-три человека, занятых исключительно обсуждением и трансляцией чужого (в первую очередь европейского и американского) опыта борьбы в лучшем случае тридцатилетней давности.
Впрочем, и здесь они не пошли далеко. Ещё в девяностых российские леворадикалы открыли для себя и РАФ, и «Красные бригады», и «Тупамарос».
Позднее, в нулевые, в расцвет деятельности Ильи Кормильцева, – произошло некоторое углубление наших левых в их познаниях насчёт западной городской герильи. Так, вышла книга «Веспер, Энслин, Баадер. Немецкий терроризм. Начало спектакля».
Российские «новые левые» старательно героизировали РАФ.
Однако же эта их героизация всё больше рутинизировалась, превращалась пустые слова.
Российские ультралевые не хотели анализировать опыт западногерманских революционеров, не хотели делать из него стратегические и организационные выводы. Он подходил им как героический пример борьбы – пример, который и не нужно анализировать.
Этим грешит ещё одна книга того времени – раздутый труд Лачина «РАФ, и особенно Ульрика Майнхоф». Неубывающий на протяжении полутысячи страниц восторг соседствует с полным отказом от научного анализа деятельности РАФ.
Итак, рафовцы (во всяком случае в российском левом дискурсе) превратились в символ, такой же, как портрет Че Гевары. Символ, к тому же, коммерчески апроприированный (вспомните, сколько продаётся у нас маек с символикой RAF).
Однако же времена меняются: недавние события существенно меняют политический ландшафт не только в нашей стране, но и во всём мире. Не осталось нетронутым и российское левое болото, которое оказалось попусту смыто потоком событий.
Сонно-дремотные нулевые и невнятные десятые годы остались позади. Время, когда для того, чтобы стать видным левым деятелем, достаточно было просто болтать на «левые» темы, ничего при этом не делая, – прошло.
Наступила эпоха серьёзных решений, когда нужно думать, анализировать и, конечно, иметь смелость занимать
