протрубила,– дай я тебя поцелую, брат мой Иуда!
И опять , ты оказался мудрее нас всех!
Прости меня, что усомнился я в тебе, и в твоём проступке.
После этих слов Пётр, расставив руки в стороны, навалился всей своей огромной фигурой, на худое, жилистое тело Иуды.
Он обнял его, прижал к своей груди, и пригнувшись к его губам, чмокнул в самые уста.
Не слишком больно потрепал я, тебя?– тихо , на ухо спросил он улыбаясь.
Ничего страшного Пётр, заживёт до праздника, – с хитрицой в голосе, ответил Иуда.
Все стоящие столбами братья, словно очнувшись, после поступка Петра, по очереди стали подходить к Иуде и приносить ему свои извинения, целуясь в самые губы.
Иуда улыбался, принимая извинения братьев, звучно чмокался с каждым подошедшим, после чего, демонстративно отирал уста, усы и бороду, рукавом рубахи.
Последним подошёл к Искариоту, Фома.
Я не готов сейчас целовать тебя Иуда, мне нужно подумать над произошедшим,– сказал он , опустив глаза в землю.
Фома!, Фома!, ты не стал думать в момент когда нужно было это сделать и решил поразмыслить в момент когда , этого делать не следовало.
Ох уж, странный ты Фома, человек!
Ну подумай, подумай и не торопись очень, одну ошибку ты уже совершил, усомнившись во мне.
Какой же ты Фома нерешительный.
............................
Так, бредя по дороге, в голове Иуды всплывали картины воспоминаний, в которых ему хотелось хоть немного обелить себя и оправдать свое жестокое, коварное предательство.
Потом, поздно вечером, когда на улице смеркалось, Фома подошёл к Иуде, попросил прощения и поцеловав его, сказал ,-
Мы все, есть единое и неделимое целое!
Ты имеешь право брать, столько денег, сколько тебе нужно!
Иуда вытаращив на него свой чёрный глаз, спросил, – и для того, что бы повторить слова Учителя, тебе потребовался целый день?
Не бережешь ты время, мудрый Фома.
Вечером, сидя у костра, когда улеглись страсти минувшего дня, Фома, тихо спросил Иуду.
Ты правда посещаешь блудниц, Иуда?
Да, но очень редко.
А почему только блудниц?
Ну кто же захочет иметь дело, без денег, с таким как, я, не красивым, не молодым человеком?
Я же не могучий Пётр, не красивый Иоанн, не умный и гордый Иаков, что бы мной интересовались женщины, за просто так.
Так значит ты, ни раз брал деньги на это дело?
Не раз и что же?
Ведь я выполняю свою работу хорошо, покупаю продукты, одежду, благовония и масла, слежу за казанной, а значит имею право на оплату своего труда, пусть и малую?
Ты же сам сказал, , что я могу брать, столько , сколько мне нужно?
Или это не твои слова и мысли?
Мои, мои слова и мысли, но всё же, что то тут не так.
Ну вот , ты опять сомневаешься, милый Фома.
А Учителю ты веришь?
Он
