день отработаю за вас так, как оно положено, либо вы…
Тут эльф окинул её таким цепким оценивающим взглядом, что Мила невольно прошептала в ужасе:
– Эм-м, продолжаю раздеваться, что ли?
Эльфа аж передёрнуло.
– Нет, проявляете свои способности там, где вы способны их проявить. Вам будет дозволено заняться уборкой в моей башне.
«Ну и самомнение у тебя, сволочь», – аж едва не присвистнула Мила. От слов «дозволено» и «заняться уборкой» у неё едва глаз не задёргался. Однако, поставить наглеца на место она могла только одним способом и никак не на словах.
– Хорошо, только ставка меня немножечко не устраивает. Вы, уважаемый Лютье Морриэнтэ, и так по мосту частенько гуляете. Неудобств для вас маловато в случае проигрыша будет.
– Маловато? Пф-ф, мне придётся разговаривать с людьми, а я не привычен к такому.
– А я, знаете ли, тряпкой орудовать непривычна, – упёрла Мила руки в бока. – Кроме того, ваша башня аж в три этажа, а потому пусть каждый мой проигрыш это этаж, а ваш – день сбора мзды на мосту.
– С вашей ставкой я согласен, а вот на то, что вы предложили для меня, нет.
– Никак боитесь проиграть? – сощурила она глаза.
– Мне не нравятся однообразные ставки. Это скучно. Именно поэтому я уже давным‑давно не играю на деньги. Только если вы сейчас придумаете что-то оригинальное, я соглашусь. Любой риск должен быть интересен.
Миле было странно слышать про риск и интерес от эльфа, который вот уж точно больше полутысячи лет от моста никуда дальше ста шагов не отходил, но придумать «что‑то оригинальное» проблемы для неё не составляло. Она уж открыла было рот, чтобы со злорадством сообщить выдуманное, но тут Зузул решил поспособствовать.
– Хо! – воскликнул он. – Да потребуй, чтобы он тебя чему-нибудь дельному по магии льда выучил. Перед тобой ведь настоящий мастер.
– Никаких проблем, – коварно улыбнулся эльф, – это может быть второй ставкой.
Мимика Лютье Морриэнтэ дала Миле понять, что тот нисколько не сомневался в своей победе, а вся эта история с наблюдением и внезапным интересом к незнакомой игре была вызвана только кое-чьим нежеланием делать генеральную уборку. В конце концов, раз этому эльфу так не нравятся люди, то чего он водяного себе в соперники не выбрал?
«Нет, знает ведь, зараза, что водяные издревле ни в какие дома не заходят. На такое играть Зузул ни за какие коврижки бы не стал», – подумала Мила, и сказала вслух:
– Хорошо, значит обучение криомагии – это два. А три – вы, стоя на коленях, руку мне поцелуете, уважаемый.
Мила коварно улыбнулась. Ей сделалось приятно от того, как эльф кисло морщится, но по итогу он согласился. Игра началась.
***
Вечером следующего дня не только Адьир Морриэнтэ, но и многие другие (а их много кого столпилось) наблюдали следующую картину. Студентка кафедры некромантии сидела на перилах древнего эльфийского моста, с широкой улыбкой на лице щёлкала
