Я не верю, что тормоза могли отказать на почти новой машине после полной проверки у мастеров.
– Полиция сделала однозначное заключение, Конард. Хватит плодить сущности там, где их нет. Не выдумывай, – Отис прикрыл глаза и продолжил говорить. – От ее ослепительного блеска режет глаза. Вот так и заканчивается жизнь человека. Раз – и тебя не стало. Утром ты садишься в машину, чтобы отправиться на работу, а потом «пересаживаешься» в скорую помощь без мигалок. Мне будет не хватать доктора Корона. Однажды он помог моей маме и тебе, Конард… с твоим отцом.
– Этот путь был длинным… – Конард закусил губу. – Я даже не знаю, есть ли у нее кто еще из родственников…
– Боюсь, нет, кроме нас – ее друзей, у Оливии нет близких, – Отис поджал губы и открыл глаза. – Ты сможешь как-нибудь подговорить служащих или гостей побыстрее собираться? Мне кажется, еще пара минут, и Оливия станет новым маньяком, который насаживает глаза гостей на зубочистки.
– Я всегда могу дернуть за пожарный кран, и прощальный вечер закончится, – Конард пожал плечами. – Штраф за ложный вызов мизерный.
– Да, придумай что-то такое… – Отис кивнул ему куда-то в сторону. – А я пока пойду проверю, не собирается ли она повеситься сегодня.
– Заканчивай со своим похоронным юмором, Отис, мы, черт возьми, приехали с кладбища. Не хватало, чтобы Оливия переключилась с себя на тебя, – Конард дернул головой в сторону подруги и пошел к управляющему. – Следи за тем, чтобы она не сделала канапе из твоих глаз, – бросил он напоследок другу.
– У меня преимущество, я в удобной обуви! Сбегу! – усмехнулся Отис, но быстро сдулся, когда остался один. Опустошение – это то, что он чувствовал последние несколько дней. И никто не мог заполнить эту бездну.
Отис аккуратно подошел к подруге и коснулся ее плеча, пытаясь отвлечь от разговора с мужчиной, которого она, вероятно, видела первый и последний раз в жизни.
– Оливия, слушай, может, домой? – Отис аккуратно перехватил ее за запястье и попытался отвести в сторону, но она уперлась и не сдвинулась с места. – Оливия, прошу тебя, давай поговорим не в центре зала, – он старался подавить ее протест в зародыше. Скандальная сцена им сейчас точно не нужна. – Это не цирк. Это – похороны.
– В смысле? Чьи?
Приглушенные разговоры вокруг окончательно стихли. Все уставились на них, будто в холл ворвался динозавр. Отис ошарашенно захлопал глазами, не в силах произнести и слова. Он знал, что Оливия не забыла.
Однако в ее тоне даже не было намека на сарказм. Так обычно спрашивают дорогу. И все же Отис слишком хорошо ее знал, чтобы обмануться. Оливия без преуменьшения самая свободолюбивая и настырная девушка на Земле, которую он знал, и последнее, в чем она сейчас нуждалась, – это в советах. Она просто защищалась, а Отис оказался пристыжен всеобщим вниманием. В отличие от подруги, он не любил, когда в него тыкают пальцем и шепчутся за спиной. Ситуация
