в решетке другого вора, который лихорадочно извивался большим червяком, стараясь выбраться из западни, Илья на ходу с силой ударил его рукояткой пистолета по голове, на время прекратив его дальнейшие напрасные телодвижения. Парень сразу как-то обмяк, горестно поникнув головой, безвольно свесил руки вдоль церковной стены.
– Никуда не уходи, – мимоходом предупредил Илья. – Я скоро вернусь.
Он с ходу ворвался в кусты; то и дело, отслоняя от лица ветки, оступаясь в невидимые в траве неглубокие ямки, быстро пошел вперед, настороженно прислушиваясь к посторонним шорохам. В листве звонко пели птицы, с мокрых листьев стекали остатки дождевой воды, попадали за шиворот. Внезапно Илья услышал, как под ногами преступника хрустнула ветка, и тотчас замер на месте. Привыкший интуитивно, как разведчик, отмечать все, что происходит вокруг, он явственно почувствовал, что за ним наблюдают чужие враждебные глаза, даже услышал тяжелое дыхание врага и напрягся.
Человек, по всему видно, тоже догадался, что его обнаружили. Понимая, что с раненой ногой ему скрыться не удастся, он вынул из-за голенища сапога, в котором хлюпала горячая кровь, острую бандитскую финку с наборной плексигласовой ручкой. Крепко зажав ее в руке, с силой оттолкнулся здоровой ногой от низенького пня, чтобы придать своему плюгавенькому телу наибольшую скорость и мощь, стремительным рывком кинулся на милиционера.
– Замочу суку! – злобно выкрикнул он, стараясь поразить Илью в грудь, тяжело вздымавшуюся от быстрого бега. – На перо насажу легавого!
Ловко выбив у него острозаточенную финку, Журавлев сбоку подошвой сапога безжалостно ударил парня по раненой ноге в то место, где находилось отверстие от пули, откуда продолжала фонтанчиком бить алая кровь. Бандит как подкошенный упал на бок; озлобленно скаля от боли черные от чифиря зубы, схватился за ногу и принялся кататься по мокрой траве.
– Поднимайся! – сурово распорядился Илья и рывком приподнял его за шиворот пропитавшегося дождевой водой старенького пиджака. – На шконке еще успеешь належаться! Пошел, гад!
Не обращая внимания на раненую ногу преступника, причинявшую ему нестерпимую боль, Журавлев бесцеремонно поволок парня на открытую местность. К этому времени очнулся и второй вор. Пользуясь тем, что милиционер все еще отсутствует, он попытался по-быстрому освободиться и сбежать. Располосовав вдоль штанину и до крови расцарапав штырем бедро, парень кое-как смог выбраться наружу, но подвела профессиональная жадность. Не отрывая алчно вспыхнувших глаз от разбросанных сокровищ, вор стал на колени и принялся с лихорадочной поспешностью хватать и запихивать церковную утварь за пазуху. В очередной раз схватив золотой крест с толстой цепью, он вдруг почувствовал что на его кисть с синими наколками тяжело наступил каблук кирзового сапога. Вздрогнув от неожиданности, морщась от острой боли, парень медленно поднял глаза.
– Выкладывай назад, – потребовал суровым голосом Илья и,
