головой:
– Слишком вульгарно! Я все-таки королева.
– Но не монашка. Поверь, детка, я вертелся при дворе, я знаю.
Это его «детка» и противный гнусавый тон безмерно раздражали.
Алекс младше меня, попал под лошадь в двадцать лет, а строит из себя!..
– Юлой вертелся? Или тебя как-то иначе использовали?
Однако Алекса не просто смутить:
– Та часть тела у меня тоже не простаивала.
– Ну тебя!
В сердцах швырнула в Алекса подушкой. Знаю, она не причинит призраку вреда, просто хотела выпустить пар.
Шмяк – подушка шлепнулась на кровать Анжелы.
– Мазила!
Развела руками, раскланялась:
– Я старалась.
И потянулась за повседневной розовой помадой.
– Серьезно, Джуди, бери красный. Блистать, так блистать! Хватит вечно быть тенью Анжелы! Посмотри, что ты носишь. Это ужас!
Начинается! Лучше бы я кошку завела, она бы мои вещи не критиковала. И на десять замков запирать бесполезно, призраку они не помеха.
– Бабкины трусы!
Алекс брезгливо указал на ящик, где я хранила нижнее белье. Судя по скорченной гримасе, я не стирала трусы целую вечность.
– У тебя мужчина хоть был?
– Был.
– Удивительно!
– Не всем нравятся две тесемочки, есть и нормальные.
Вскормила Алекса на свою голову! Нормальные призраки рта боятся открыть, а этот… Пора заканчивать варить зелья дома.
Большей частью я трудилась во благо кондитерской, а не рушила судьбы и не наводила порчу. Ведьмы чрезвычайно полезны для торговли, особенно чем-то съестным. Я помогала совершенствовать рецепты, добавляла секретные ингредиенты, заставлявшие людей возвращаться снова и снова, покупать больше и больше. А еще делала торты и пирожные вкуснее.
– Очень рад, а то я начал за тебя тревожиться. Двадцать два девчонке – и никого.
– Двадцать один, – педантично поправила я. – Нечего мне лишние года приписывать!
День рождения у меня через три недели, и я планировала встретить его вместе с Эриком.
Леди Марлоу… Ох, как бы не сглазить! Могла ли дочь провинциального аптекаря мечтать хотя бы одним глазком увидеть высший свет, не то, что блистать в нем.
Вспомнила свою амбициозную мамочку. Собственно, все свои силы она растратила на честолюбие, на талант ничего не осталось. Мама мнила себя королевой сцены, обижалась на вечное «кушать подано». Она и брак с отцом считала мезальянсом, все тянула с окончательным ответом: вдруг найдет кого получше? Не нашла. Зато я осуществлю ее честолюбивые мечты, по-своему.
Ведьмак и ведьма – я и отец. А тут она, дышит духами и туманами.
Нехорошо так о матери, но все над ней смеялись. Вдобавок она нарекла
