что услышит голос мужа. Звонил Рауль Лопес, сам в прошлом знаменитый репортер, а ныне – один из самых известных в городе агентов, представлявших интересы фотожурналистов и фотографов. Агентство, которое теперь возглавлял Рауль, когда-то сотрудничало и с отцом Глэдис.
– Ну что, Мать Года, как делишки? Все еще фотографируешь младенцев на коленках пьяных Санта-Клаусов? – спросил Рауль вместо приветствия.
На прошлое Рождество Глэдис действительно снимала сирот в местном приюте, и хотя это была обычная благотворительная акция, Рауль никак не мог ей этого простить. Или, по крайней мере, забыть. Вот уже много лет подряд он твердил Глэдис, что она разменивается по мелочам, зарывает свой талант в землю, и, с его точки зрения, это является настоящим преступлением перед мировой общественностью и перед фотожурналистикой. «О себе я уже не говорю», – добавлял обычно Рауль. Вот уж кто не страдал от ложной скромности. И каждый раз, когда Глэдис делала для Рауля какую-нибудь небольшую работу, он снова начинал надеяться, что она наконец вернется в мир фотожурналистики.
«Восстанет из гроба», как он выражался.
Три года назад Глэдис сделала для Рауля великолепный фоторепортаж о положении детей в Гарлеме. Этой работой она занималась в свободное время, пока ее собственные дети были в школе, и ухитрилась ни разу не пропустить своей очереди по автопулу. Дуг, правда, всячески выражал ей свое неудовольствие. Но Глэдис уговаривала его так долго и упорно, что ему не оставалось ничего другого, кроме как уступить. Ее «гарлемская серия» удостоилась региональной премии фотожурналистов.
– Все нормально, Рауль. А ты как? – спросила она.
– Неплохо. Только работы, как всегда, невпроворот. Особенно тяжело бывает уламывать звезд, которых я представляю. Ибо не все они имеют представление о том, что такое здравый смысл. Ты случайно не знаешь, почему творческим людям бывает так трудно принимать разумные решения?
Услышав эту тираду, Глэдис решила, что у Рауля, похоже, действительно выдалось не самое легкое утро. «Надеюсь, – подумала она, – он не собирается сделать мне какое-нибудь безумное предложение?» Правда, Глэдис уже давно предупредила агента, чтобы он не предлагал ей поездок на озеро Танганьику – снимать крокодилов из-под воды, но Рауль время от времени нарушал уговор.
– Какие у тебя планы? – спросил Рауль чуть более сердечным тоном, и Глэдис оценила его старания. Рауль был человеком раздражительным, вспыльчивым, резким в суждениях, но Глэдис он все равно нравился.
– Вообще-то, я собиралась мыть посуду, – сказала Глэдис, бросив взгляд на моечную машину, которая все еще стояла с выдвинутыми поддонами. – Интересно узнать, как это зрелище сообразуется с твоим представлением обо мне? – добавила она с улыбкой.
– Прекрасно сообразуется, – пробурчал Рауль. – Хотелось бы знать, когда твои дети наконец вырастут? Искусство не может ждать вечно!
– Придется ему подождать, – вздохнула Глэдис. Она вовсе
