слегка встрёпанного после стремительного подъёма на четвёртый этаж, поскольку ни один из двух гостиничных лифтов не работал, вахтёра удовлетворило. Он кивнул и, сделав пометку в книге регистрации посетителей, вернул документы законному владельцу. Димку несколько удивило, что вахта здесь расположена в холле четвёртого этажа, а не у входа в гостиницу, где они просто прошли мимо девушки на проходной, поприветствовав её кивками. Может быть, постояльцы, обитающие на этом этаже, относятся к какой-то сверхважной категории, и их покой берегут особо старательно?
– В гостинице, сейчас располагается кадровая служба нового проекта. – объяснил Геннадий Борисович, словно прочитав мысли спутника. – Строители, видишь ли, затянули со сдачей основного здания – это недалеко, в трёх кварталах отсюда, – вот и пришлось распихать часть служб по всему городу. Бардак, конечно, неимоверный, а что делать? Сейчас в городе площадей не хватает катастрофически, а будет ещё хуже – с полноценным запуском программы «космический батут» число работающих на космодроме утроится, как минимум, да и в городе населения прибавится…
С этими словами он остановился перед дверью с латунными выпуклыми цифрами «412» и трижды постучал. Дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина – в тренировочном костюме и домашних тапочках, что мало вязалось с заявлением Геннадия Борисовича насчёт «кадровой службы».
– Принимайте рекрута, господа вербовщики! – жизнерадостно заявил инженер. – Нацедить ему кувшин рейнского, заплатить десять талеров, выдать мушкет с багинетом, обрядить в парик и форменный камзол – и марш-марш под барабан и флейту, на покорение межпланетных просторов!
Человек, открывший гостям дверь, представился, как Евгений Петрович. Имени-отчества второго Димка не знал, остальные обращались к нему просто «товарищ Андреев». В ответ тот за всё время, пока они находились в номере, сказал не больше трёх слов, из чего молодой человек сделал вывод, что «товарища Андреев» служит в КГБ.
Итак, «Проект» – с заглавной буквы, без дополнительного названия или какого-то цифрового или буквенного кодового обозначения. Это слово значилось на бумаге, которую «товарищ Андреев» дал Димке подписать сразу, как только он вошёл в четыреста двенадцатый номер. Вообще-то, это оказалась самая обычная форма о неразглашении, он уже подписал целую пачку таких, оформляя практику на Байконуре. После того, как на бланке появился желанный росчерк, (молодой человек был настолько встрёпан, что лишь с опозданием сообразил, что не почёл текст) его усадили в кресло, налили в высокий стакан минералки из бутылки, извлечённой из новенького холодильника с неразборчивой, но явно «фирменной» нашлёпкой – и с этого момента разговор пошёл по существу. К Димкиному удивлению Геннадий Борисович в разговоре участия практически не принимал – только кивал в ответ на обращённые к нему реплики, лениво листал номер «Огонька» да разок попросил у «товарища Андреева» закурить. Услыхав это, Евгений Петрович неодобрительно
