провизии и чистой воды.
И с тем, и с другим, похоже, дела обстояли неважно. По пути мы наткнулись всего на один колодец, и очередь к нему выстроилась, как к мавзолею. А чуть поодаль какой-то торгаш продавал воду, разлитую по бутылкам и бурдюкам. Позади него маячил дюжий телохранитель, впереди – тощий мальчишка-раб с тонким железным ошейником на шее. Мальчишка охрипшим голосом выкрикивал цену:
– Вода! Вода! Чистейшая питьевая вода! Десять лепт за секстарий, талан с четвертью за семодий!
При этом в одной руке он держал небольшую стеклянную бутыль объемом меньше литра, а в другой – бурдюк литров на пять, что помогло мне сориентироваться в местных мерах объема. Я сделал соответствующую пометку в своих записях.
К слову, это уже начало входить в привычку. Точнее, заметки я и на Земле постоянно вёл, но тогда пользовался смартфоном. Без него было неудобно, но я постепенно приспособился использовать для дневника интерфейс амальгамы.
В местной денежной системе я пока слабо ориентировался. Из архивов амальгамы знал лишь, что самая ходовая валюта на Аксисе – это серебряные таланы, и в каждом талане – по шестьдесят лепт. Но всё равно было понятно, что цены на питьевую воду торгаш ломит дикие. Прохожие комментировали выкрики зазывалы исключительно ругательно, кто-то даже ворчал, что за такие деньги можно и пива купить. Но при этом очередь всё равно выстроилась приличная.
Мы немного задержались, проталкиваясь через эту толпу. В давке какой-то пацан попытался обшарить мои карманы, но, получив звонкий шлепок по рукам, быстро смылся. Я проверил, не пропало ли чего, и дальше передвигался с удвоенной бдительностью. Впрочем, всё самое ценное у меня всё равно в Суме фокусника.
По пути к лагерю с тягачами я понял, что, возможно, зря беспокоился за наш с Энки внешний вид. Здесь он не особо привлекал внимание. Многие из встречающихся на нашем пути местных выглядели не меньшими оборванцами, чем я. Да и вообще после нескольких дней на тракте видок у многих был так себе, а уж амбре стоял такой, что я даже пожалел о своём обострившемся нюхе. А ещё с новой силой затосковал по нормальному горячему душу, с мылом и мочалкой.
– Эй, куда прёшь! – огрызнулся на меня худощавый мужик, тащивший на горбушке мешок с чем-то сыпучим. Я нечаянно толкнул его, засмотревшись на всадника, прущего прямо через толпу верхом на необычном двуногом скакуне, похожем на помесь страуса с каким-то ящером. Всадник, похоже, был из высокородных гракхов – похожие доспехи я уже видел в Пасти. Простолюдины торопливо расступались, освобождая ему дорогу.
Мужик с мешком, разглядев меня получше, сгорбился и отвернулся, поспешив дальше. На его шее я увидел тонкий железный обруч с надписями.
Ещё один раб. Их попадалось довольно много на пути. Выглядели они совершенно по-разному, некоторые даже вели себя довольно уверенно и одеты были
