в стихах некоторых своих близких, и кстати взрослых… Помимо Пушкина есть уйма других примеров среди людей никем не признанных и неизвестных.
А есть спортсмены, что родились с неким даром, но сколько бы они не тренировались, они всё равно не в силах побить рекорды тех, кто значительно талантливее их, – и это притом, что «значительно талантливейшие» порой ленятся тренироваться, а всё равно остаются на высоте. Несправедливость, что тут сказать, одна из миллиарда несправедливостей в Божьем созданье Мира, – наверно, так должны видеть свою ситуацию «менее талантливые»…
Есть так же масса учёных, которые видят своё поприще исключительно в поглощении информации и в научных опытах. Но открытий из них никто не может совершить, которые совершили выдающиеся учёные, имена которых всем известны. Впрочем, справедливости ради, нужно оговориться, что все гении, так или иначе, заимствуют опыт, как современников, так и предшественников, хотя бы даже в том смысле, что смотрят на их ошибки и не повторяют их – смотрят как те упёрлись в какой-то невидимый тупик и удивляются насколько всё очевидно и просто, если не «упираться в тупик»…
*
Был у нас в городе старичок писатель, человек советской закалки, человек достойный и был бы таковым даже без статуса «писатель»; а с статусом он стал человеком можно сказать выдающимся в нашей провинции. Сейчас он к сожалению уже давно помер, но перед смертью судьба сделала ему некоторый подарок. Его иногда печатали в газетах, – кстати, по несправедливому какому-то закону общества, у него выбирали всегда худшие произведения, не те которые бы он сам хотел показать людям, – но что поделать, таков закон «людей безталантных», они всегда выбирают нечто «середина на половине», то есть чтобы не сильно умное, не очень изощрённое по красоте, но чтобы лёгкое и не уродливое… А писатель был рад и этому.
Однажды его напечатали в Петербургском сборнике, – но это был ещё не тот, заявленный выше, подарок судьбы. Когда его напечатали в этом известнейшем журнале, он был счастлив до головокружения, он искал встреч с кем-нибудь из знакомых, начинал спрашивать как их дела, а потом плавно переводил тему, что его вот, удостоили такой славы, такой чести; знакомые начинали обычно поздравлять и хвалить, в уме-то соображая, что лишь бы он не заставил их читать своё то произведение, – потому что большинство людей не любит читать в принципе, а читать записи знакомых людей и подавно. «Пророков нет в отечестве своём» – всё мелькало в уме выдающегося писателя, и в душе подозревая, что люди-то хвалят-хвалят, а сами читать не станут; хотя он и не считал себя пророком, да только был настолько счастлив, что плохо владел умом, – чувства переполняли его душу и от этого он порой нёс про себя всякую околесицу.
Писателю нашему было за шестьдесят, когда стало появляться цветное телевидение. Он с удовольствием смотрел местные новости, которые перебивали федеральные передачи и фильмы. Кстати нужно описать его внешность: лоб его был лыс до макушки, – не то что бы лоб его был красив, но был высок и эта черта лица его как бы подражала действительно высоколобым людям, у которых лоб ещё и широк;
