направился в зал, к креслам фракции производственников, и Халл остался с Пэкменом один на один.
Видеть старика в такой близости ему еще не доводилось, и теперь Халл не без интереса наблюдал, как Пэкмен, опираясь на поручень робанта, ковыляет к нему.
Стар Форрест Пэкмен был очень: сто семь лет – не шутки. Жизнь в его древнем, иссохшем теле держалась лишь благодаря инъекциям гормонов, переливаниям крови и прочим невероятно сложным очистительным и омолаживающим процедурам. Шагая к Халлу, старик не сводил с него выцветших, глубоко запавших глаз, изо всех сил сжимал узловатыми пальцами поручень робанта, дышал с присвистом, с хрипотцой.
– Халл? Не возражаете, если я поболтаю с вами немного, до завершения голосования? Надолго не задержу, – сказал он, подслеповато глядя за спину Халла. – А кто только что ушел? Ничего не разгляжу…
– Барт Лонгстрит из «Спейсуэйз».
– Ах да, помню такого, помню. Спасибо вам, Халл, за весьма интересную речь. Она так живо напомнила мне былые дни. Все эти люди подобных вещей не помнят. Время теперь иное…
Сделав паузу, Пэкмен подождал, пока робант не утрет слюну с его губ и подбородка.
– А вот я прежде живо интересовался риторикой. Кое-кто из старых мастеров слова…
Пропуская старческий лепет мимо ушей, Халл с любопытством разглядывал Пэкмена. Неужели в этом дряхлом, еле живом старике действительно заключена вся мощь «Уорлдкрафт»? С виду и не подумаешь…
– Брайан, – хрипло, негромко шептал Пэкмен. – Уильям Дженнингс Брайан. Я его выступлений, разумеется, сам не слышал, но, по свидетельствам многих, оратором он был величайшим. Нет, ваша речь тоже недурна, но вы кое-чего не понимаете. Я выслушал вас со всем вниманием и скажу так. Достойные идеи у вас имеются, однако в людях вы разбираетесь из рук вон плохо. Кому в действительности интересны подобные…
Осекшись, старик негромко закашлялся, и робант тут же охватил его парой металлических опорных полуколец.
Халл в нетерпении шагнул мимо него, к залу.
– Голосование вот-вот завершится. Я хочу слышать, как. Если у вас ко мне дело, изложите все необходимое обычным порядком, памятной запиской.
Робант Пэкмена сдвинулся в сторону, преградив ему путь.
– На самом деле, Халл, – медленно, с дрожью в голосе продолжал Пэкмен, – подобными призывами не заинтересовать никого. Речь ваша хороша, спору нет, однако вам не хватает идеи. По крайней мере, пока. Но говорите вы очень неплохо. Лучшего выступления я давненько уже не слышал. Все эти юнцы с чисто умытыми рожицами, суетящиеся, будто конторские рассыльные…
Халл напряг слух: в зале оглашали результаты голосования. Туша бесстрастного робанта заслоняла весь вид, однако сухой, точно зола, шепот Пэкмена не мог заглушить объявления. Фон Штерн, поднявшись, зачитывал итоги подсчетов по фракциям.
– Итак, четыреста «против» при тридцати пяти «за». Предложение отклонено, – резюмировал он, бросив на стол табличные карточки и заглянув в план слушаний. – Далее на повестке дня…
Пэкмен за спиной Халла внезапно осекся, умолк, склонил набок
