Егор заметно расслабляется.
В моём лице он не видит угрозы своему доброму имени, и наверно, в чём-то прав: даже если открою рот, мне всё равно никто не поверит.
– Ты? – брезгливо морщится Громова, а потом начинает смеяться: – Решила сменить запах чеснока на аромат прелой листвы?
– Чеснока? – недоумевает Егор, пока воспоминания двухлетней давности до крови царапают душу.
Загородный дом. День рождения Лихачёва. Пышный праздник. Егор тогда позвал к себе почти весь класс, даже новенького пригласил.
– Забыл? – выгибает брови стерва. – Ты же сам мне рассказывал, как наша чувырла наелась чеснока и давай к Даниле с поцелуями приставать?
– А, это! – усмехается Лихачёв, пока я, глядя ему в глаза, отчаянно повторяю короткое слово «ложь». Но он притворяется, что не слышит. – Так то не чеснок, вроде, был, а тухлая рыба.
Егор находит своё замечание смешным, а я бегу со всех ног. Куда – не важно, лишь бы больше никогда не вспоминать…
Мокрая трава, разбитые бордюры, домики, в своей разрухе похожие один на другой. Я задыхаюсь от нехватки кислорода и острой боли в боку, но сквозь туман проклятых слёз и бесконечной мороси продолжаю бежать. Однако, чем более размытыми становятся очертания корпусов, тем острее в сознание впивается понимание, что от себя не спрячешься.
Согнувшись пополам, упираюсь ладонями в коленки и прерывисто дышу. Сердце клокочет, память отравой циркулирует по венам. Я тихо скулю, безвольно возвращаясь в прошлое, а потом замечаю покосившуюся сторожку возле забора и зачем-то иду туда. Дверь заколочена, крыльцо прогнило до дыр, повсюду мусор и старый хлам. Грязные осколки вместо окон угрожающе торчат из обшарпанных рам. Жуткое место, впрочем, как и вся моя жизнь.
Ума не приложу, что делать дальше: вернуться – не вариант, остаться здесь – сгинуть без следа. И всё же я решаю остаться…
Из кармана выуживаю мобильный и, усевшись на старый пень чуть поодаль от сторожки, пишу моему Джо. Знаю, что не прочтёт, что сообщения снова повиснут в воздухе, но в эту минуту как никогда мне нужен рядом друг.
Lera [06.09 13:52]: Мне было шестнадцать, как тебе сейчас. Я была наивной и верила в любовь. Впрочем, с тех пор мало что изменилось – я всё такая же дура.
Lera [06.09 13:59]: Маша уговорила меня надеть короткое платье, не в меру откровенное, даже вульгарное. Но тогда я хотела, чтобы Он меня заметил. Мой первый поцелуй я мечтала подарить имениннику, но нам обоим не хватало смелости. Робкие взгляды, смущённые фразы, горящие от стыда щёки… Мы смеялись и громко болтали с другими, но стоило нам оказаться рядом, как мы безумно робели. Первый шаг – всегда за мужчиной, так меня воспитали, а потому, кусая губы и не сводя с Него глаз, я ждала. Вот только ничего не происходило…
Рукавом толстовки смахиваю слёзы и, отметив про себя, что дождь перестал, снова пишу Джо.
Lera [06.09 14:18]: Шестнадцать – бестолковый возраст.
