из значимых свойств культуры в целом», оценивая сложившуюся ситуацию, сетовал искусствовед Н.А. Хренов [Хренов 2001].
В исследованиях иностранных авторов наибольший интерес у нас вызвали отдельные этнографические исследования в тех регионах планеты, где влияние спорта на протяжении долгого времени оставалось минимальным. Мы нашли немало таких работ. Одним из первых исследователей игровой культуры был американский этнограф С. Кулин (1858–1929), описавший в брошюрах и статьях множество традиционных игр: китайских (1889), итальянских (1890), японских (1891), колумбийских (1893), арабских (1894), корейских (1895), гавайских (1899) и филиппинских (1900). Но главной среди работ С. Кулина стала книга «Игры индейцев Северной Америки» (1907), в которой описано 1112 игр [Culin 1907].
Немецкий этнолог К. Нимуендажу (1883–1945) описал ритуальные состязания бразильских индейцев «Бег с бревном Тимбира» (1946) [Nimuendaju 2001]. Сенегальский педагог Ж. Лоухор описал африканское игровое наследие и опубликовал книгу «Справочник традиционных игр и попытка систематизировать их с целью интеграции в рамках программ физического воспитания и спорта» [Louhaur 1985]. Индийский радиожурналист М. де Меллоу по заказу Министерства спорта Индии составил сборник «Индийские игры и боевые искусства» [Mellow 1987]. Британский этнолог Дж. Аткинсон по результатам полевых исследований опубликовала работу «Отдых в сообществе аборигенов: отчет Департаменту искусств, спорта, окружающей среды, туризма и территорий Правительства Австралии» [Atkinson 1991]. Спустя два десятилетия австралийский педагог К. Эдвардс представил работу «Юлунга: традиционные игры коренных народов» [Edwards 2008]. Американский этнолог Г. Кахете исследовал эпистемологию амероиндейской игровой культуры в работе «Дух игры: индейские истоки» [Cajete 2005]. Кенийский антрополог М.П. Уандери провел исследование «Игры коренных народов прибрежного региона Кении: культурная и образовательная оценка» [Wanderi 2011].
Глобальное доминирование спорта и превращение традиционных игр и состязаний в спортивные дисциплины было подвергнуто критическому анализу в 1990-е гг., когда произошла коренная перестройка всего мирового порядка. После распада СССР страны социалистического лагеря прекратили строительство коммунизма, избрав модель либеральной демократии made in USA. Эпохальным документом той эпохи стал «Конец истории и последний человек» (1992) Ф. Фукуямы [Фукуяма 2005]. Впрочем, следует отдать ему должное, он не разделял восторгов политиков и впоследствии осаживал их критическим замечанием о том, что «провозглашение “конца истории” является номинативным, но не эмпирическим» и означает не свершившийся факт, а лишь констатирует «отсутствие жизнеспособных альтернатив либеральной демократии» [Fukuyama 1995].
Политические перемены привели к пересмотру ключевых положений государственной культурной политики в большинстве стран мира. Самоидентификация народов бывших социалистических стран стала драйвером этого глобального процесса, в который оказались вовлечены не только новые демократии, но и развитые страны, создавшие
