прижимаю руку к груди, хоть пальцы на месте остались.
Ой, ещё какое "ой"!
– Я так понимаю карты уже далеко отсюда, а вас оставили на верную гибель?
Снова улыбается, точно улыбается, я же испуганно прижимаю к себе чудом уцелевшие руки. Чего он ждет? Думает, я не знала, что меня бросят? Да, ладно?! Знал бы он, как все на самом деле обстоит, посмеялся бы в голос над моей глупой судьбой.
– У меня к тебе всего один вопрос: как вы достали карты? Как проникли в мои покои и, самое важное, как ушли с ними? – интонация его голоса изменилась, ему не понравилась моя реакция на предыдущие вопросы.
Уже скоро я узнаю, верна ли моя догадка, или просто умру. Мне жаль Настасью, ее брат останется совсем один. Мои сестры хотя бы есть друг у друга – лишь этим и утешаюсь.
– Она умерла, да? Ты убил ее? – знаю, что глупо, но все равно спрашиваю, с отвращением смотря на этого монстра.
Как я смогу решиться на то, что произойдет дальше?
Резкий взмах и его рука в доспехе сжимает моё горло, почти перекрывая доступ воздуха. Мразь!
– Здесь вопросы задаю я! – говорит резко, так, что едва не обделалась.
В ужасе пытаюсь ударить по рукам, но только раню их об острые, как лезвия, чешуйки. Отпустил так же неожиданно, как и схватил, только дерево за спиной не дало мне совсем упасть.
– Или ты желаешь побыстрее умереть? – схватил руками рукоять меча.
Ну, все, настал тот самый шанс! Только не дрейфить! Даю волю слезам, одинокая слезинка стекает по щеке, после того как придаю своему лицу вид покорной смертницы. Смотрю на своего будущего убийцу взглядом щеночка на ярмарке.
– Можешь исполнить моё последнее желание? – сравняла нас в статусе одним обращением, хотя я деревенская кухарка, а он какой-то там военачальник армии монстров.
Он застыл, по шлему не понятно, о чем он думает, что несколько напрягает.
– Значит, отвечать на мой вопрос ты не собираешься? – судя по интонации, он такого поворота не ожидал, но зато спокойно принял равенство, между нами, по статусу.
– Нет, и ты задал три вопроса, а не один. На которые, кстати, я тоже не собираюсь отвечать, – совсем обнаглев, поправила его.
– Женщина, – разозлился снова, сжав рукоять меча, и всем корпусом подался ко мне, не достающей ему даже до подмышек.
Это что, у них ругательство такое? Или он намекает, что я старо выгляжу?
– Желание, последнее желание исполнишь? – совсем обнаглев, нервно облизала пересохшие от ветра губы. – У нас в тюрьмах не принято отказывать в последнем желании людям, идущим на смертную казнь.
О том, что это желание касается исключительно меню последнего ужина, решила утаить, слегка вызывающе смотря на военачальника. Я ожидала многого, но не довольно жуткого смеха. Так злодеи в сказках смеются, вот точно так!
– И чего же ты хочешь, женщина? Чтобы я тебя пощадил? – вон сколько снисходительности в голосе,
