фартуке и таком же клетчатом поварском колпаке, который больше напоминал бандану. – С вас два четвертака и шесть грошей.
Бабушка расплатилась мелкими монетами, и я оказался прямо перед хозяином заведения.
– Маркус, – улыбнулся он, опершись о столешницу обеими руками. – Проголодался? Угощаю за свой счет!
– Вообще-то да, – ответил я и прочистил горло. – Но вообще я хотел проведать Мишель. Как она себя чувствует?
– Спит весь день, но лихорадка спала, – ответил мистер Миллерс, огляделся и взял бумажный пакет, в который начал накладывать разнообразные булки. Я ощутил, как рот невольно наполнился слюной.
– Можно к ней зайти?
– Подожди минутку, – мистер Миллерс вручил мне наполненный пакет. – Проверю, не спит ли она.
И быстрым шагом ушел к дальней двери, за которой скрывалась лестница на второй этаж.
– Что, нравится Мишель-то? – игриво спросила у меня немолодая женщина, которая стояла за мной. – Да не стесняйся, вокруг нее всегда много мальчишек было. Она не может не нравиться.
Я не ответил, и женщины в очереди начали обсуждать достоинства Миллерс без моего участия. А у меня в голове продолжали крутиться беспокойные мысли.
Что с ней не так?
Почему так тоскливо и одиноко, когда ее нет рядом? Это какая-то сила? Приворот? Феромоны?
Я положил пакет с булками на стол. Внутри боролись два желания: сбежать отсюда как можно скорее и никогда не возвращаться – и сейчас же подняться на второй этаж и вдохнуть запах ее волос.
– Бездново дно, – прошептал я, тяжело опираясь о стойку. Потом тряхнул головой и стукнул сам себя в висок. Если бежать, то сейчас!
Но не успел. Мистер Миллерс сбежал со ступеней и жестом указал мне на внутреннюю дверь.
– Мишель как раз проснулась. Отнеси ей вот это, будь добр.
Он вытащил из духового шкафа поднос с тарелкой супа и парой кусочков хлеба. Я кивнул, зашел за стойку и, взяв горячий поднос, пошел на второй этаж.
– Завидный у вас жених, – раздалось мне в спину. – Ох уж эта Шелли!
– Она и не такого приручит, – ответил другой женский голос, а потом дверь за мной закрылась, и больше я ничего не слышал.
Надо было уходить.
Остановившись перед дверью, ведущей в жилую часть дома, я сделал глубокий вдох и медленный выдох. Я и сам не знал, чего хотел. Зачем пришел. На что рассчитывал. Просто тянуло, как магнитом, и противиться этому не было никаких сил.
Наконец, тряхнув головой, я перехватил одной рукой поднос, а второй толкнул дверь вперед. Она с тихим скрипом отворилась.
Я уже знал, где находится кровать Шелли. Девушка и сейчас лежала там, вымученно прикрыв глаза. Ее кожа была бледной, под глазами виднелись синяки, а короткие волосы выглядели влажными и растрепанными. Должно быть, она здорово пропотела, пока лихорадка сошла на нет.
– Маркус, – тихо произнесла она, открыв глаза. Ее губы были бледными и сухими.
Я
