Залечила бы руку и ехала бы себе на здоровье.
– Не люблю ждать, – Лэа протянула Хьялу иглу. – Зашей. Сама рана затянется еще нескоро.
– Садись.
Лэа скинула куртку и закатала рукав рубашки еще выше, обнажив загорелую руку с глубокой сочащейся кровью раной.
– Боже, ну и запах… – сморщил нос Хьял. – Что они туда добавили… Готова?
Лэа кивнула, закусив губу. Ей не впервой приходилось зашивать собственное, расползающееся на куски, тело. На ней было около двадцати шрамов, большую часть из которых она зашивала сама. Лэа не любила зеркала, потому что ее отражение вызывало горькую усмешку, для посторонних казавшуюся жуткой из-за неровно змеящегося шрама. Лэа ун Лайт не страдала по поводу многочисленных шрамов. Об этом пусть горюют высокородные девицы, а она, Лэа ун Лайт, считает себя наемным воином. И пусть наемников презирают по всему свету, поливая мерзостью при каждом удобном случае, но их существование всегда было удобным для власть имущих. Рыцари существуют для праведных дел, которые не запятнают их честь. А перед наемником всегда можно потрясти пухлым кошельком и убрать того, кто тебе мешает.
– Так и… – Хьял окунул иглу и нить в ту же мазь, которой намазывал рану. – Ты нашла его?
Лэа поджала губы, не желая об этом говорить.
– Ну же, Лэа, я имею право знать. Она была и моей сестрой тоже, – иголка ловко сновала туда-сюда, стягивая края раны.
Она подняла на него яростные глаза.
– Тебя там не было. В тот день. И потом тоже, пока жрицы пытались собрать меня по кусочку.
Хьял умолк. В воздухе повисло напряжение.
– Лэа, я не пытаюсь лезть к тебе с вопросами. Я знаю, что ты думаешь обо мне, и скоро наши дороги снова разойдутся.
– Ты не можешь знать, что я о тебе думаю, – вырвалось у нее. – Я тебе никогда этого не говорила.
– Я хочу помочь тебе, правда, – он продолжал работать иглой.
– Хьял, не пытайся быть мне братом, – резко прервала она его. – Ты чужой мне человек. И наши дороги, действительно, скоро разойдутся.
– Пусть так, – упрямо продолжал Хьял. Он взял нож и отрезал нить. – Но я имею право знать, отомщена Таир или…
– Нет! – яростно воскликнула Лэа, вскакивая. – Его там не было! Тирнау обманул меня! Сделал грязную работу моими руками! – она задохнулась словами и быстро отвернулась, пряча глаза.
Верхушки Замиэйских гор из серых стали оранжевыми.
– Светает. – Ее речь была отрывистой. – Я еду в Виррокузию, с тобой или без тебя.
Она подняла с земли рюкзак и, присев на корточки, стала собирать свое нехитрое имущество. Последним спрятала перевязанное ленточкой письмо, врученное ей назначенным ирхантом. В этом письме было подтверждение того, что наемница Лэа ун Лайт прекрасно справилась со своей работой, устранив всех членов далорской шайки до единого.
Хьял ун Лайт, брат Лэа, встал. Все его вещи были собраны. Он затянул покрепче завязки
