сам же мне и рассказывал, – хмыкнул Клёст. – Говорил, что родич у тебя… Ну, может и я запамятовал, что побратим. А говорил ты мне об этом … лет пять назад.
– Ну-ко, я уже и запамятовал, – пожал плечами Татень. – Вишь, а ты молодец, упомнил. Мы когда-то с твоим отцом, да с отцом Врабия, мурманов гоняли, – пустился в воспоминания старик. – Пришли они на торг, да наших собратьев – лесных людей решили обидеть. У лесных-то людей в лесу Золотая баба стоит, так мурманы ее решили себе утащить, Только не знали мурманы, что на самом-то деле баба не золотая, а деревянная. Просто она на солнце блестит, вот и думают сторонние люди, что это золото. А где лесной народ золото сыщет?
– Татень, ты покороче, – перебил старика Клест. Увидев, что старый ратник был готов обидеться, примирительно положил ему руку на плечо. – Не серчай только, ладно? Вот, ей-ей, я эту историю и от отца раз десять слышал. Ты ведь тогда самолично троих мурманов срубил, верно?
Татень, собиравшийся обидеться, от такой похвалы приосанился и сказал:
– Ну, не троих, а только двоих, а твой батька тоже двоих срубил. Так вот, если бы не Елень – тот дружинник Врабия-старшего, не жить бы мне. Один из разбойников уже на меня копье нацелил, чуть пузо не проткнул, а он меня оттолкнул, а сам палицей мурмана оглоушил. Опосля боя мы с ним побратимами стали – кровь смешали, да перед Перуном поклялись, что кровными братьями будем. Потом, уже через месяц, я Еленя выручил. Не в бою, правда, а на охоте. Волков много расплодилось, мы Врабию-старшему их бить помогали. Волчара матерый Еленя с коня сшиб, едва глотку не перегрыз, а я этого серого жалом копья удоволил.
На этот раз воевода не стал останавливать старика. Пусть выговорится. Но как только Татень затих, Клест спросил:
– Так может, ты отай к своему побратиму съездишь? Понимаю, что нехорошо, если ты побратима своего станешь о тайнах выспрашивать, только выхода-то у нас нет. Можно ведь нарочно-то и не спрашивать, а только о житье-бытье поговорить. Авось, Елень сам что-то и расскажет.
– Так я ведь и не отказываюсь, – хмыкнул Татень. – Съезжу, с побратимом встречусь, поговорю. Слышал я краем уха, что он чего-то с Врабием не поладил, из дружины ушел. В деревне нынче живет, что неподалеку от села. Вроде, не то охотником стал, не то даже в пахари подался.
– Но одного Татеня отправлять не след, – заметил Клёст.
– Не след, – согласился воевода. Потом в раздумье сказал: – Одного отправлять не след, а много людей опасно.
– Воевода, а давай я тоже пойду? – неожиданно для себя предложил Ярослав. Предупреждая смешки, сказал: – А то, что я на коне неважно держусь, так может, это и хорошо? Кто со стороны глянет, сразу скажет – ну, какой же дружинник? Вон, как собака на заборе.
Воевода посмотрел на Ярослава, потом улыбнулся:
– А ведь и верно. И на самом-то деле – на дружинника ты не сильно похож. Зато взгляд у тебя зоркий, цепкий. Может, ты что-то такое углядишь,
