ы сможем бросить вызов лидерам из США и Японии, предложив нашим клиентам гораздо лучшее качество за свои деньги». Аналитики сходятся во мнении, что новая технология «Tres Estrelas» позволит водородному топливу заменить спирт в роли главного источника энергии для автомобилей. «Это, несомненно, бросит серьёзный вызов ведущим производителям спиртового топлива, таким как бразильская «Петробра» или малазийский «Альконас» – заявил Нельсон Мбеки-Малан, директор престижного НИИ Энергоэкономики при Университете Западного мыса, ЮАР.
«Tres Estrelas» совершила свой стремительный взлёт с довольно скромного старта. Фирма начала с экспорта орехов кешью еще в 1968 г., за семь лет до обретения Мозамбиком независимости от Португалии. Затем она разрослась, расширившись в текстильную промышленность и переработку сахара-сырца. Потом она совершила еще более смелый шаг, войдя в электронику, сначала как субподрядчик корейского гиганта «Самсунг», а затем уже и как независимый производитель. Но когда в 2030 г. фирма объявила, что их следующим проектом будут водородные топливные элементы, она столкнулась с большим недоверием. «Все думали, что мы рехнулись – говорит г-н Нумайо – подразделение топливных элементов высасывало из нас деньги в течение 17 лет. По счастью, в то время у нас было немного внешних акционеров, которые требовали бы мгновенных результатов. Мы неизменно верили, что построение фирмы мирового класса, требует длительной подготовки».
Подъём компании символизирует экономическое чудо современного Мозамбика. В 1995 году, через три года после того, как окончилась кровавая 16-летняя гражданская война, Мозамбик имел ВВП на душу населения всего 80 долл. и был в буквальном смысле беднейшей страной в мире. Испытывая глубокий политический раскол, имея разгул коррупции и жалкие 33 % грамотности, перспективы Мозамбика расценивались от мрачных до зловещих. В 2000 году, через восемь лет после окончания гражданской войны, средний мозамбикец всё еще зарабатывал всего 210 долл. в год, чуть более половины заработка среднего ганийца, зарабатывавшего 350 долл. в год. И, тем не менее, с тех пор, мозамбикское экономическое чудо превратило его в одну из богатейших экономик в Африке, и в страну с подушевым доходом выше среднего. Немного везения и усердия и он может даже войти в ряды развитых экономик лет через 20–30.
«Мы не будем почивать на лаврах, говорит г-н Нумайо с хитрой ухмылкой, за которой заметна стальная решимость, – Это – жёсткая отрасль, где технологии сменяются быстро. Жизненный цикл продукта короток, и никто не может протянуть долго в роли лидера, опираясь только на одну инновацию. Конкуренты могут появиться из ниоткуда, в любой момент.» В конце концов, его собственная компания сама только что выкатила неприятный сюрприз американцам и японцам. Может ли сравнительно неизвестный производитель топливных ячеек где-нибудь в Нигерии решить, что если «Tres Estrelas» смогла выдвинуться из глубокой тени на вершину дерева, то может быть, он тоже сможет?
У Мозамбика может получиться или не получиться развиваться, согласно моей выдумке. Но как бы вы реагировали, если бы вам в 1961 году, за век до «Мозамбикской мечты», сказали, что через 40 лет Корея станет крупнейшим в мире экспортёром мобильных телефонов, совершенно фантастического продукта для того времени? Водородные топливные элементы, по крайней мере, уже существуют.
В 1961 году, спустя восемь лет после окончания братоубийственной войны с Северной Кореей, среднедушевой ВВП в Южной Корее составлял 82 долл. Средний кореец получал менее половины заработка среднего ганийца (179 долл.)1. Война в Корее, которая кстати, началась 25 июня – в День независимости Мозамбика, была одной из наиболее кровавых в истории человечества, унеся 4 миллиона жизней за три с лишним года (1950–1953). Половина южнокорейских производственных мощностей и более 75 % её железных дорог были уничтожены в конфликте. Страна смогла продемонстрировать некоторую способность к самоорганизации, подняв к 1961 году уровень грамотности до 71 % с уровня жалких 22 %, которые Корея унаследовала в 1945 году у своих колониальных господ японцев, правивших в Корее с 1910 года. Тем не менее, повсеместно Корея считалась безнадёжным случаем провала в развитии. Внутренний документ USAID, главного американского органа международной помощи в 1950 г. назвал Корею «бездонной бочкой». В то время главными статьями экспорта были вольфрам[овая руда], рыба и прочие простейшие сырьевые товары.
Что касается «Samsung»2, ныне одного из ведущих мировых экспортёров мобильных телефонов, полупроводников и компьютеров, то компания начинала как экспортёр рыбы, овощей и фруктов в 1938 году, за семь лет до освобождения Кореи от японского колониального правления. До 70-х годов ХХ века её главными направлениями были переработка сахара-сырца и текстиль, в которые она вошла в середине 1950-х3. Когда она двинулась в полупроводники, приобретя 50 %-ю долю в «Korea Semiconductor» в 1974 году, никто не принял этого всерьёз. В конце концов, «Samsung» даже не производил цветных телевизоров до 1977 года. Когда в 1983 году он объявил о своих намерениях бросить вызов лидерам полупроводниковой промышленности из США и Японии путём создания своих собственных
