ты меня перенес в другое место? – спросила я тихонько.
Полоз кивнул.
– Да, услышал жандармов, понял, что пока ты без сознания, тебя не должны видеть. Отвлек их, они словно чуяли что-то, шли все время к нам, а не к Парасьеву. И появились слишком быстро…
– Может, использовали какую-то магию?
Мужчина пожал плечами.
– Не знаю. Орден будет выяснять, что пошло не так. Ну а ты как? Слышал, тебя тот самый мороженщик довел до дома?
Я замялась. Почему-то говорить об этом не очень хотелось. И даже не из-за того, что тем самым я бы признала собственную слабость. Скорее, мешало что-то другое, пока не оформившееся и неясное мне. И все же скрывать и утаивать что-то не было смысла – берендеи меня видели вместе со Льдом. А это значило, что я была обязана обо всем доложить Ордену.
– Он просто помог. Видимо, услышал крики и прибежал на шум.
Полоз кивнул.
– Индрик выяснит так это или нет…
Тем временем уже вовсю начинался аукцион. Мы с Полозом поспешили занять места на стульях, остальные гости тоже уже рассаживались. Жовинна как раз закончила говорить вступительную речь о том, что все средства за аукцион пойдут в благотворительный фонд городской целебницы, и что редкость некоторых артефактов, представленных здесь, весьма интересна.
– Будешь что-то выкупать? – спросила я у мужчины.
Он пожал плечами.
– Так-то нет, но для приличия нужно. А то скажут, что Болотовы – жмоты.
Я засмеялась.
– Скажешь тоже! А мне вот чайница нужна…
– Чайница? – приподнял бровь Ивар. – Какая?
Ответить я не успела. Объявили первый лот.
Это было старинное медное ожерелье с крупными зелеными малахитами. Принадлежало некой Адели Морозцевой, известной художнице прошлого века.
– Стартовая цена – десять серебром! – сказала Жовинна.
Кто-то из гостей сделал первую ставку, после кто-то еще, и еще… Ожерелье ушло за пятьдесят серебряных монет, и это было достаточно дорого. Неудивительно, что хозяйка аукциона почти сразу же расцвела, а уж когда с молотка улетели за хорошую цену и еще несколько предметов, то и подавно.
Я же, тихонько переговариваясь с Полозом о всякой ерунде, старалась не пропустить ту самую чайницу. Когда же ее выставили на продажу, была удивлена до крайности. Цена была всего тридцать медных монеток.
– Пятьдесят! – кто-то из гостей поднял карточку с ценой.
– Семьдесят, – поспешила и я принять участие.
Если упущу чайницу, отец мне не простит.
– Одна сребрушка! – раздалось откуда-то сбоку, и я заметила средних лет темноволосого с проседью господина, который тоже поднял табличку.
– Десять серебряных монет, – вздохнув, решила, что мне надоело торговаться.
Я была уверена, что больше за шкатулку никто не даст…
– Десять
