начала выспрашивать у знахарки, как лучше пройти к общинному дому, и Акселю показалось, что женщины скоро принялись обсуждать дорогу к какому-то совершенно иному месту, потому что они указывали и махали руками в сторону гор за деревней.
На деревню опустилась тишина, и тогда супруги отправились-таки искать ночлег. Находить дорогу в темноте стало еще сложнее, и редкие факелы, горевшие на углах улиц, своими тенями словно еще больше все запутывали. Они шли в направлении, противоположном тому, в котором ушла толпа, и попадавшиеся на пути дома были темными, без видимых признаков жизни.
– Иди помедленнее, принцесса, – тихо сказал Аксель. – Если кто-то из нас здесь упадет, не думаю, чтобы хоть одна душа вышла на помощь.
– Аксель, мне кажется, мы снова сбились с дороги. Давай вернемся к последнему повороту, и тогда я точно ее найду.
Со временем тропа выпрямилась, и супруги обнаружили, что идут вдоль внешней изгороди, которую видели с холма. Заостренные колья нависали над ними черными силуэтами на фоне ночного неба, и через некоторое время Аксель услышал откуда-то сверху бормочущие голоса. А потом увидел, что они уже не одни: высоко на укреплениях через равные промежутки виднелись фигуры, оказавшиеся людьми, которые вглядываются в черную пустоту за изгородью. Аксель едва успел поделиться этим наблюдением с Беатрисой, как у них за спиной послышался нарастающий шум шагов. Супруги прибавили ходу, но теперь к топоту добавился плывущий в темноте факел и заметавшиеся, обгоняя их, тени. Сначала Аксель решил, что они наткнулись на группу деревенских жителей, шедших в противоположном направлении, но потом понял, что они с Беатрисой оказались в окружении. Супругов тесно обступили саксонские мужчины разного возраста и телосложения, одни с копьями, другие с мотыгами, серпами или другими подобными инструментами. Их окликнуло несколько голосов разом, и людей все прибывало. Аксель почувствовал, как в лицо ему ударил жар факелов, и, прижав к себе Беатрису, попытался высмотреть в толпе предводителя, но никого похожего не нашел. Более того, все лица были искажены ужасом, и ему стало ясно, что любое неловкое движение приведет к катастрофе. Аксель оттащил Беатрису от молодого парня с особенно безумным взором, потрясавшего в воздухе ножом, и стал рыться в памяти в поисках какой-нибудь фразы на саксонском. Ничего не обнаружив, он ограничился успокаивающими звуками, какими обычно усмирял непокорную лошадь.
– Перестань, Аксель, – прошептала Беатриса. – Нечего петь им колыбельные, они за это спасибо не скажут.
Она обратилась по-саксонски к одному из мужчин, потом к другому, но их настроения это не улучшило. Вокруг закипала возбужденная перепалка, и чья-то собака, натянув поводок, пролезла в передний ряд и зарычала на них.
Потом окружившие супругов напряженные фигуры вдруг обмякли. Голоса постепенно затихли, пока не остался лишь один, сердито кричавший что-то, пока еще где-то в отдалении. Голос приблизился, и толпа расступилась, пропуская коренастого,
